Кросс на 700 километров. Инна Тронина

мягкие волосы, которые он пожелал остричь под ноль.

      Воспалённые от слёз веки, раздутый нос и горестно изогнутые губы, безусловно, не добавляли героизма облику Дениса Оленникова. Но, к счастью, никто его сейчас не видел. Только сидела на той самой сосне ворона и с интересом наблюдала за одиноким маленьким человечком.

      Денис оглянулся и увидел другую – на ветке серебристого тополя. Деревья здесь росли вперемешку – сосны, берёзы и тополя уж точно в лесу никто специально не сажал. Сейчас деревья колыхались под жарким ветром, и вороны явно были этим довольны – как будто оказались на качелях. Время от времени они принимались чистить перья мощными клювами, почёсывались ногами и вопросительно смотрели на Дениса своими умными блестящими глазами.

      – Вам только очков не хватает!

      Денис вспомнил, как к его деду, когда тот ещё был жив, ходил в гости пожилой музыкант, очень похожий на ворону. Он играл то ли на скрипке, то ли виолончели, и мама одно время загорелась идеей пристроить Дениса к нему в ученики. Но это было давно, ещё до того, как она собралась замуж.

      – Наверное, самец.

      Денис, показав язык той вороне, что сидела на сосне. Потом вспомнил, как во время недавней прогулки по лесу вожатая их отряда Алиса строго-настрого запретила называть вороном самца серой вороны. А ведь это постоянно делали и ребята, и вожатые, и даже сам директор лагеря.

      Алиса Янина училась в Герценовском университете, хотела стать учительницей биологии, и потому много знала про птиц и зверей. Про жуков и бабочек, кстати, тоже. И вообще, Алиса была классная девчонка, и здорово, что именно она всё лето оставалась на отряде «Чебурашка», никуда не уезжала. Лишь бы на третью смену никого вместо себя не привела, а то попадётся мымра какая-нибудь, и совсем хреново станет. Хотя… Ведь ему-то уже всё равно. Ну, тормоз, совсем забыл, зачем пришёл сюда!

      Сидя верхом на нижнем, самом толстом берёзовом суку, Денис вспоминал, как ему удалось утром стянуть у завхоза приличный кусок тонкой, но прочной верёвки. Спрятавшись в уборной, где, на счастье, как раз никого не было, он обмотал верёвку вокруг живота и прикрыл футболкой. Так и проходил полдня, даже купаться не стал, чтобы не раздеваться. И в тихий час полез под одеяло одетый. Зато не пришлось долго возиться; он только надел сандалии и на цыпочках подкрался к окну. Прутья решётки мальчишки давно уже разогнули, и потому пролезть во двор, а после юркнуть в кусты Денису удалось за пять минут.

      Перед тем, как вскарабкаться на дерево, Денис размотал верёвку, которая упала к его ногам узкой стальной змейкой, поглубже нахлобучил бейсболку и принялся за дело.

      Кончался июль, и в лесу уже не пели птицы. Было пыльно, жарко и тоскливо, несмотря на пронзительный солнечный свет и приятный запах разогретой сосновой смолки. Это лето выдалось почти тропическим, и даже редкие натужные грозы не приносили облегчения и прохлады. Напротив, жара делалась влажной, густой и липкой. Даже вечером, на линейке, трудно было дышать. И вожатые торопились закончить мероприятия как можно скорее.

      Они разрешали всем воспитанникам, даже самым младшим, допоздна плескаться в заливе и купались сами, потому что в перегретых солнцем палатах до утра было не заснуть. Забывались и дети, и взрослые только под утро, и потому на отдых оставалось всего два-три часа. А потом в тревожные спутанные сны врывался звук горна – трубили ненавистную побудку. И всё начиналось по новой – умывание, зарядка, построение, завтрак, игры, работы по хозяйству. Дни казались бесконечными, как это дымное от горящих лесов, знойное, пронзительно-светлое лето.

      – Я ей говорил, что третью смену не выдержу и умру…

      Денис пытался представить свою молодую красивую мать, а перед глазами почему-то возникало круглое багровое лицо завхоза Полины Фёдоровны.

      Если она раньше времени заметит, что верёвка обрезана, то обязательно побежит жаловаться. Сперва, конечно, Алисе Яниной, а потом – Никите, заведующему воспитательной частью. Может, и до директора дойдёт, она уже обещала. Но это ещё ничего. Выгонят из лагеря, и маме придётся его забрать. Но вот если к психологине Марии Константиновне по прозвищу Маркона опять отведут…

      Тогда всё, лучше повеситься. Начнёт воспитывать с завтрака до обеда, только на тихий час отпустит. Взрослых, типа, надо уважать, маму любить безумно и не мешать её женскому счастью. Что такое женское счастье, Мария Константиновна мальчику не объяснила, но потребовала принять всё как данность, которую нельзя изменить.

      А теперь Денис мстительно и в то же время удовлетворённо улыбался. Его уже точно никуда не вызовут и ругать больше не будут. Он твёрдо решил не мешать своей маме и её такому великому счастью.

      Если мать нашла себе мужа, он уйдёт к отцу. Папа там, где небо, где облака и звёзды, думал Денис. И замирал от счастья, представляя себе эту встречу. Отца своего он не знал, видел только на фотографии, да и то в газете, потому что общих снимков у них с мамой не было.

      Денис и в Питере, и здесь, в лагере, доставал снимок. И подолгу смотрел на совершенно чужого и в то же время невероятно родного человека в форме капитана первого ранга, так похожего на него. Одними губами