Пропавший. Микаэль Катц Крефельд

есть ты хочешь сказать, что я лгу? – Хауссер перевел взгляд со связки ключей на человека в ящике.

      – Нет! Нет! Я же не знаю, что они вам сказали. Но я честно отвечал на вопросы. Я рассказал все. Честное слово! Мне нечего скрывать. Прошу вас! Я больше не могу!

      Он зарыдал, и его почти женские груди задергались в такт рыданиям.

      – Лео! – прикрикнул Хауссер.

      Лео прекратил всхлипывать, пораженный тем, что впервые со времени ареста кто-то вместо номера назвал его по имени.

      – Ведь только ты сам виноват, что все сложилось так, как сейчас. Если бы ты сразу рассказал правду, то не довел бы себя до такого положения. Ты был бы уже дома со своей женой Гердой, со своими мальчиками Клаусом, Йоганом и маленьким Штефаном. Тогда мы знали бы, что можем доверять тебе и что ты готов нам помочь – помочь в борьбе с предателями дела пролетариата и фашистскими шпионами. Со всеми, кто представляет угрозу для партии и отечества. Вот видишь, как все просто. И только ты довел дело до таких сложностей.

      – Но я же готов помога…

      – Не перебивай меня!

      Лео стал кусать губы и понурился, уставясь на вонючую воду.

      – Единственная причина, почему я еще с тобой разговариваю и не ухожу, оставив тебя тонуть в собственных испражнениях, заключается в том, что мне ты еще не лгал. Я готов простить тебе всю ложь, которую ты наговорил моим коллегам. Простить понапрасну потраченное на тебя время. Простить обманутое доверие. Поэтому сейчас, Лео, советую тебе хорошенько подумать. Тщательно взвесить свои слова. – Тут Хауссер нахмурил брови, мрачно сдвинув их над переносицей. – Я просто не выношу лжи. Я ее ненавижу. Слыша ложь, я каждый раз ощущаю себя замаранным.

      Хауссер нагнулся, опершись руками на край ящика. Качающаяся в его руке связка ключей звякала, касаясь стенки, отчего Лео каждый раз украдкой бросал на нее взгляд. Хауссер понизил голос:

      – Ты понял, Лео? Вот как на меня действует ложь. Ты понимаешь мое отвращение.

      Лео закивал так усердно, что цепь на нем загремела.

      – Что вы хотите знать? – промолвил он, запинаясь.

      – Сколько они тебе платят? Все те, кому ты помогаешь бежать через границу?

      Взгляд Лео растерянно заметался.

      – Я… я… не зн…

      – Смотри, а не то это будут последние сказанные тобою слова! Если будешь лгать, я закрою ящик и утоплю тебя в твоей собственной моче.

      – Тысячу долларов! – закричал Лео. – Иногда и больше. Тут решают затраты.

      – А где твои люди роют сейчас следующий тоннель?

      Лео шумно перевел дыхание, но помедлил с ответом.

      – Где, Лео?

      Хауссер взялся рукой за крышку, словно собираясь ее захлопнуть.

      – Руппинерштрассе, дом восемь. Там авторемонтная мастерская.

      Хауссер кивнул, задумчиво глядя в пространство:

      – По-моему, я ее знаю. Они ведь, кажется, обслуживают автомобильный парк министерства внутренних дел? Верно?

      Лео быстро закивал:

      – Когда мы начинали, это показалось нам хорошим прикрытием. Нам помогали многие высокопоставленные