Стражи Армады. Тропою избранных. Сергей Коротков

это стопудово. Причем на последнем рывке пути – один, без меня, без тебя, Орк, и вообще без друзей своих! Вот так, е-мое…

      – Что значит «пойти и не вернуться»? – Треш будто со стороны услышал свой голос, губы с трудом разлепились, руки замерзли. А мозг уже буравила новая мысль: «Без друзей и отца. Нормально так Армада рулит…»

      – Да потому что в полную жо… – Никита осекся, прищурился от негодования, легко вскочил и подошел к сыну. – Потому что путь не близкий и очень сложный.

      – Снова вернуться в Западный форт, где меня врагом объявили и поджидает суд? Точнее, казнь?!

      – Хуже, сынок! Много хуже, едрить все в печенку.

      – Никит?!

      Страж Армады посмотрел на Орка, затем в лицо обескураженного сына:

      – За пределы Пади. Через Пустоши, на восток. В форт за «искрой» и далее. За тем, что так нужно Армаде и тем, что ее питает, заряжает.

      – Ты хотел сказать, за… – отозвался Орк, но его прервал Никита.

      – Да, за этим самым! Но тс-с, молчок, Избранный сейчас не имеет права знать, что это и зачем. Таково задание. И нужно строго соблюдать все требования Армады. Ты же сам в курсе этого, Орк! Никто заранее не должен ведать о всех нюансах указаний Армады – куда, зачем и как. Это испытание для Избранного, мы все проходили подобное, выполнили условия и теперь являемся Стражами. То же уготовано и Трешу. Сам в… гм… поражен. Я просил, умолял ЕЕ послать меня с сыном, но… Орк, тебе известно, что для нее нет таких вещей, как сострадание, понимание, милосердие. Треш обязан двигать один, пройти испытание в одиночку и вернуть Армаде то, что принадлежит только ей. Причем выдвигаться нужно как можно скорее. Кхм… враг не дремлет!

      – «Всевластие»? – Орк сжал до белизны в суставах кулаки и заскрежетал зубами, будто то самое «Всевластие» вырезало вчера всю семью спецназовца.

      – И не только. Наш общий «друг» Хард уже в пути. И что-то замутили сектанты. Не удивлюсь, если завтра про стрелку в Восточном форте будут знать в Пади все, и свора этих уродов ломанется туда.

      – И ты пошлешь Треша в то пекло одного?!

      – Орк, ты-то хоть заткнись, е-мое! И так тошно на душе. Не я пошлю… И даже не Армада посылает его туда. Он сам пойдет на восток и все сделает как нужно! Сын, ты слышишь? Алле?

      Треш встрепенулся, с трудом проглотил ком в горле, совладал с онемевшим языком и посмотрел в глаза отцу.

      – Конечно, бать! Ноу проблэм. Хоть в задницу к огарку! Всегда готов, мне не привыкать рисковать своей шкурой, искать всю жизнь тебя, растить одному сеструху и хоронить товарищей. Пустоши? Неизведанного Востока? Ха! За нефиг делать! Легко, блин. Ща, только коня оседлаю, и вперед…

      – Данила!

      – Что, батя? Ну что? Я двадцать лет думал о тебе, вспоминал твои черты, руки, взгляд, самый дорогой и родной мне, тогдашнему пацану. Я эти двадцать лет искал тебя всюду, я мать похоронил, ползая в куче человеческого пепла и костей, я дочери твоей каждый божий день шептал слова надежды и рассказывал про тебя, какой ты сильный, смелый и родной. Я бросил ее там, возле стен каземата, полуголодную и одинокую, чтобы рвануть на поиски тебя,