Ветер забытых дорог. Наталья Михайлова

в ракитнике и сняло ленту с ветки. Озерная обитательница сразу же исчезла в камышах. Дасава вздрогнул от неожиданности.

      – Озерница, – довольно сказал Белгест. – Она нам рыбы сейчас нагонит.

      «Этот мир чужд и непонятен нам. Он живет своей жизнью. Люди полюбили его… Поможет ли им их детская вера?» – думал Дасава.

      – Земля-мать, вот кому я кланяюсь, – улыбнулся Белгест.

      Тут пришла Вельта. На поясе у нее был короб из бересты.

      Дасава сидел, обхватив руками колени. Он пытался сосредоточиться, обратиться к своей силе небожителя, но не мог – да и понимал, что сейчас попал туда, где тверда власть совсем других сил.

      – Деслав, – сказала Вельта, застенчиво улыбнувшись. – Хочешь земляники?

      Она села рядом с Дасавой. Ему подумалось: как хорошо, что я жив! Небожитель вздохнул полной грудью и радостно улыбнулся.

      Вельта протянула туесок.

      – Возьми.

      Ее волосы свободно спадали до пояса. Дасава посмотрел на деревянные дощечки на шнурках у нее на груди.

      – А что это? – спросил он.

      – Это мои обереги, – серьезно сказала Вельта.

      – А почему колесо?

      – Знак солнца… и это тоже солнце, а вот это – огонь, – показывала девушка. – А у тебя какие? – Она кивком указала на мешочек, который висел у Дасавы на поясе. В мешочке лежал драгоценный камень, сердце будущей Дасавасатры. Пока среди болот и дебрей севера Дасава не нашел подходящего места для него. Ему стало не по себе. Почему-то захотелось завезти камень как можно дальше от этих краев…

      – Мой… оберег, – выговорил он незнакомое слово, – нельзя видеть.

      – А, понимаю, – серьезно сказала Вельта. – Но пока ты ходишь по нашим краям, тебе нужен здешний оберег.

      Она сняла с себя солнечный знак, похожий на цветок из множества лепестков, и повесила Дасаве на шею.

      – Спасибо, Вельта.

      Дасава ел землянику и слушал о предосторожностях, которым учила его девушка, об опасностях, подстерегающих одинокого охотника без оберега. У Вельты были немного печальные, глубокие синие глаза. «Это – не взаправду. Или то было не взаправду», – отгонял Дасава мысли о Сатре.

      – Где ты взял такую рубаху? – спросила Вельта. – Такую тонкую нитку даже и не спрядешь. Это из чего же пряжа?

      – Не знаю, Вельта, – сказал Дасава. – Я-то ведь не умею прясть!

      – И вышивка какая, – сказала Вельта, рассматривая тонкий, вышитый золотой нитью узор на рукаве его рубашки. Она приложила для сравнения к его рукаву свой собственный широкий рукав, по краю которого тоже вились, переплетаясь, причудливые знаки – красная и зеленая нить по серому холсту.

      На тонкой руке у нее Дасава заметил деревянный браслет. Обереги, браслеты – на Вельте все это было так естественно, как листва на дереве. Сам Дасава носил на пальце лишь тонкое кольцо из белого золота.

      Белгест подсек рыбу. Теперь он вываживал ее с уверенным и сосредоточенным лицом, все время держа в напряжении дрожащую лесу. Через несколько мгновений борьбы он подвел