Наследница порочного графа. Анна Князева

дама, которая сидит одна за столом.

      – Старуха с хвостом?

      – Ее зовут Ирина Маркеловна.

      Следователь направился к Артюховой.

      Та повернула голову, мотнув пепельным, не по-старушечьи объемным хвостом, в который были собраны волосы. Она выглядела ухоженной и опрятной: прямая спина, изящная шея, в ушах – тяжелые антикварные серьги. Загорелое, без морщин, лицо с круглым лбом. На ее хрупкие плечи была накинута ажурная трикотажная кофточка цвета перванш[1].

      – Здравствуйте. Вы ко мне?

      – К вам, – Галуздин огляделся в поисках свободного стула и, когда нашел, подтащил его ближе. Взглянув на стол, где были разложены карты, поинтересовался: – Это пасьянс?

      Артюхова повременила с ответом, только спросила:

      – Чем обязана?

      – Я следователь, – отрекомендовался Галуздин и сел напротив нее.

      В гостиной стало тихо. Все, кто сидел у телевизора, играл в карты или читал, повернули к ним головы.

      – Можете заниматься своими делами! – объявил следователь и положил свой блокнот поверх пасьянса артистки.

      – Будете допрашивать? – Артюхова переложила блокнот. – Зачем же портить пасьянс…

      Галуздин не возразил, просто сдвинулся в сторону:

      – Где вы были вчера после ужина?

      Артюхова взяла карту и стала прикидывать, куда ее положить:

      – Здесь.

      – Так и запишем: в гостиной.

      – И не просто в гостиной, – артистка заменила несколько карт. – Я сидела здесь, а Тихон Иванович – на вашем месте. Вы сели на тот же стул.

      – Во сколько Безруков подсел к вам? – уточнил следователь.

      Она пожала плечами:

      – Не помню.

      – Постарайтесь припомнить.

      – Как только вернулся с ужина.

      – Значит, после семи?

      – Где-то так… – Определив, наконец, карту на нужное место, Артюхова подняла глаза на Галуздина: – Скажите, нас обманывают или Безруков на самом деле остался жив?

      – Жив, но пока не пришел в себя.

      – Знаете, – сказала артистка, – здесь практикуют ложь во всеобщее благо. Когда кто-то из стариков умирает, нам говорят, что его увезли в больницу.

      – Зачем? – не понял следователь.

      – Чтобы никого не расстраивать. В пансионате все только и думают, что о смерти, – Артюхова взяла еще одну карту и тяжело вздохнула: – О чем еще думать старому человеку?

      Дайнека между тем преодолела несколько метров и опустилась на диван с высокой спинкой, из-за которой ее не было видно. Отсюда она слышала каждое их слово.

      – Мы все делаем вид, что заняты, – продолжила Артюхова. – При этом говорим всего на три темы: о смерти, о еде и о лекарствах. Возвышенное всегда рядом с обыденным. Такова жизнь.

      – О чем вы говорили с Безруковым?

      – Вчера?

      – Вчера после ужина.

      – О том же, о чем на ужине.

      – Ну хорошо, – следователь не стал ее подгонять. – О чем вы говорили на ужине?

      – О смерти, еде и лекарствах.

      Галуздин откинулся на спинку стула. В ходе разговора его не оставляло

1

Бледно-голубой с сиреневым оттенком.