Золотое снадобье. С. И. Гроув

стояла на Маячной улице и разглядывала сквозь разрыв в железном заборе каменное строение. Подъездную дорожку к парадному крыльцу особняка окаймляли можжевельники, темные и неподвижные. Здание издали выглядело холодным и даже зловещим. Сплошь гладкие стены, задернутые занавесками окна… София глубоко вдохнула, выдохнула и вновь посмотрела на табличку возле ворот. Вот что она гласила:

      Нигилизмийский архив

      Бостонское отделение

      Уже в сотый раз за утро София спрашивала себя, не совершает ли ошибку. Сунув руку в карман юбки, она нащупала два талисмана, неизменно ее сопровождавшие. Карманные часы и катушку серебряной нити. Нащупала и стиснула в кулаке, словно они должны были внушить ей побольше уверенности.

      Записка, из-за которой она стояла перед воротами архива, прибыла несколькими днями ранее. София вернулась после очередного безрезультатного посещения бостонской Публичной библиотеки и обнаружила на кухонном столе конверт, оставленный для нее миссис Клэй, экономкой. Почерк на конверте показался незнакомым, обратный адрес отсутствовал. София вскрыла письмо. Внутри лежал буклет. На обложке красовалась сидящая горгулья с завязанными глазами, а название повторяло надпись на табличке возле ворот:

      Нигилизмийский архив:

      Бостонское отделение

      Внутри буклета красовались две длинные колонки текста, объяснявшие предназначение архива.

      Мир, который вы видите вокруг себя, есть фальшь. Настоящий мир, Истинная эпоха, был утрачен в 1799 году во время Великого Разделения. Архивисты и хранители, работающие в нигилизмийском архиве, посвятили свои жизни розыску и собиранию документальных свидетельств мира, который мы потеряли, – его Истинной эпохи. Обладая широчайшей коллекцией, имеющей отношение как к Истинной эпохе, так и к Апокрифической, в которую мы все живем, наш архив положил своей целью определить, сколь сильно мы удалились от истинного пути.

      Далее буклет не без гордости сообщал о сорока восьми комнатах, полных архивными документами, имеющими отношение ко всем уголкам известного мира. Газеты, личные письма, рукописи, редкие книги… что угодно другое, заслуживающее названия печатного текста. Кончалась книжица короткой, но значительной фразой:

      К изучению архива допускаются исключительно нигилизмийцы.

      А на задней странице красовалась приписка той же рукой, что надписала адрес на конверте.

      София, если ты еще разыскиваешь свою мать, ты найдешь ее здесь.

      Появись буклетик несколькими месяцами ранее, София бы с содроганием выкинула его, едва глянув на содержимое. Она была неплохо знакома с нигилизмийцами, имела представление о яростной силе их убеждений и знала, насколько опасными делала своих приверженцев нигилизмийская вера. Время от времени София в ужасе просыпалась по ночам, стряхивая кошмар: ей снилось, будто она бежит по крышам вагонов, а поезд все набирает ход… И конечно, в этих снах ноги словно свинцом наливались, а за нею гнался нигилизмиец и бросал блестящий абордажный