Дар бессмертия. Наталья Александрова

Не может быть, сеньор! Я прекрасно помню, что здесь висит фотография Терезы Рамирес…

      – Уверяю вас! – Старыгин пожал плечами. – Я вижу на этом снимке только представительного усатого господина в полосатом костюме и шляпе…

      – Что вы говорите?.. – хромой кабальеро залился краской смущения и достал из кармана очки в металлической оправе. – Но это просто невозможно… кто мог учинить такое безобразие?!

      Он нацепил очки на нос, приблизился к выцветшей фотографии и удивленно уставился на нее.

      – Вы правы! – произнес он наконец тоном трагического актера, сообщающего благородной публике, что он собирается застрелиться. – Какой-то злой шутник перевесил фотографии! Видимо, он хотел поставить меня в неловкое положение! На этом месте всегда висела фотография великой Терезы Рамирес, а теперь здесь портрет майора Ронды Пабло Альмавидеса…

      – Кого? – переспросил Старыгин. – Майора?

      – Майора Ронды.

      До Дмитрия Алексеевича с запозданием дошло, что майор – это мэр города.

      – Да, мэр, – подтвердил испанец, – жители прозвали его Триста шестьдесят пять…

      – Как? – переспросил Старыгин, не уверенный, что правильно понял испанское выражение.

      – Жители Ронды называли мэра Альмавидеса Триста шестьдесят пять, потому что он любил повторять одну и ту же фразу: «У нас в Ронде так любят корриду, что мы готовы смотреть ее триста шестьдесят пять дней в году, не считая високосных…»

      – Триста шестьдесят пять?! – переспросил Дмитрий Алексеевич, оглянувшись на фотографию.

      На снимке представительный усатый господин в прекрасно сшитом полосатом костюме, судя по всему, произносил речь. Говорил он с пафосом, лицо его было вдохновенно-серьезным. Трибуна была украшена цветами, внизу речь мэра восторженно приветствовали жители города. Старыгин подумал было, что снимок запечатлел какой-нибудь национальный праздник, но вспомнил, что мэр города Альмавидес страстно любил корриду.

      – Вы правы, сеньор, – угадал его мысли лысый испанец, – мэр благодарит жителей города за оказанную ему честь. Видите ли, в честь его шестидесятилетия была устроена грандиозная коррида с участием самых знаменитых тореадоров. Незабываемое зрелище, наш Триста шестьдесят пять был растроган до слез!

      Старыгин вгляделся в снимок и заметил на заднем плане красиво выведенную цифру 60, хотя это было нелегко – все было задрапировано красными розами.

      – Кажется, я догадываюсь, кто перевесил эти фотографии, – продолжал хромой кабальеро. – Это сделал низкий, бесчестный человек – Пако Меллес! Мелкий интриган! Он хотел подшутить надо мной, но мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним! – и он со значением подкрутил свой правый ус.

      – Благодарю вас, сеньор! – Старыгин взялся за ручку двери.

      Он тоже догадывался, кто поменял фотографии: тот же человек, который направил его в Ронду.

      – Куда же вы? – окликнул его испанец. – Если вам понравился мой рассказ, вы пожертвуете