Группа первая, Rh(+). Александр Звягинцев

всклень рюмку:

      – Давай помянем всех, что ли…

      – Нет, товарищ генерал! Вот вернусь с задания – тогда… Тогда уж всех сразу…

      Генерал хмуро кивнул в ответ, покачал головой и, опрокинув в рот рюмку, резко и отрывисто произнес:

      – В общем, так… Приказываю: американца взять живым, и только живым! Не считаясь с потерями… И вот еще что: лишних вопросов ему не задавать!..

      – Разрешите приступить к выполнению задания? – вытянулся майор по стойке «смирно».

      – Приступай! Сценарий операции в оперативном отделе. Толку от него, скорее всего, будет немного, но там старались… И еще… Поаккуратней там с этим Савеловым, а то, понимаешь, потом не отмоешься… Но главное – на пакистанскую сторону и щепки не должно перелететь! Сам знаешь – Женевские переговоры… Там, если что случится, такое раздуют, что головы на всех уровнях полетят.

      – Я не бог. Но то, что от нас зависит, сделаем, товарищ генерал!..

      – Не бог!.. – усмехнулся генерал. – Ты бог, Сармат! Бог войны! Иди, иди и не забывай, о чем мы тут с тобой говорили!..

      – Есть! – выдохнул Сарматов и, повернувшись через левое плечо, почти армейским шагом покинул кабинет.

Восточный Афганистан, 7 мая 1988 года

      Барражирующий над угрюмыми хребтами вертолет кажется крошечной точкой, комариком в беспредельном, полыхающем кровавыми закатными сполохами азиатском небе. Затянутые туманом ущелья, снежные вершины и горные разломы уходят под брюхо вертушки, а им на смену выплывают бирюзовые квадраты посевов, со всех сторон обступающие низкие глинобитные кишлаки, светлые полоски арыков и красные полотнища цветущего мака.

      Круглолицый синеглазый летчик, окинув взором нескончаемые поля мака, крикнул второму пилоту:

      – А мака-то, мака сколько!.. Видать, на опиум сеют!

      – Азия!.. Гиблый край! – крикнул тот в ответ. – Отсюда «дурь» по всему миру расходится.

      – А ты ее пробовал?

      – Как-то с ребятами в училище, ради интереса, приходилось.

      – И как она?

      – Наутро голова тяжелая, хуже, чем с бодуна…

      Синеглазый пилот засмеялся – улыбка сделала его лицо совсем юным – и запел во все горло:

      – …Ну а у нас на родине, в Рязани, вишневый сад расцвел, как белый дым…

      Увидев появившегося в проеме двери в камуфляжной форме, с парашютной укладкой – рюкзаком за плечами Сарматова, синеглазый пилот перестал петь и, перехватив его взгляд, показал на часы и крикнул:

      – Порядок, пехота, идем по графику!

      Сарматов наклонился к самому его уху и спросил:

      – Капитан, что делают летуны, когда вертушка в ступор входит?

      – Отрывают себе яйца, – отшутился пилот.

      – Зачем?

      – Больше не пригодятся! – смеясь, ответил синеглазый.

      Сарматов властно притянул к себе его голову и крикнул:

      – Чтобы они при тебе остались, капитан, если десятого в семь по нулям нас с воздуха на точке рандеву не увидишь… к скалам поближе – и рви когти, сечешь?..

      – Ты чего, майор? –