Вся президентская рать. Владимир Гурвич

инимаемые на его основе верные решения. И все же я был почему-то убежден, что госпожа удача тоже приложила к этому делу свою легкую изящную руку. Иначе как объяснить, что все с самого начала пошло, как по маслу. Как объяснить, что именно нашему малоизвестному центру политической технологии «Честная политика» в беспощадном соревновании с другими гораздо более именитыми аналогичными организациями достался этот очень выгодный заказ, что нам удалось с первых минут работы выйти на ту идею, которая и оказалась самой продуктивной. И даже не до конца верится, что это я еду сейчас в этом поезде такой счастливый и такой богатый.

      А ведь прошло меньше года, как я покинул стены конторы, где, хотя и давно чувствовал себя не комфортно, зато со всех сторон был защищенным от холодных ветров окружающей жизни, и пустился в самостоятельное плавание. Все мои друзья и знакомые в один голос, как хорошо спевшийся хор, предрекали мне крах, уверяли, что из моей затеи ровным счетом ничего не выйдет, что этот рынок давно схвачен и поделен, как крестьянская запашка, и новичкам, особенно с таким прошлым, как у меня, делать там нечего, как в бане, в которой отключили воду. Было бы не правдой, если бы сейчас я сказал, что подобные заклинания не производили на меня ровным счетом никакого впечатления. Но я давно взял за правило, прислушиваясь к чужому мнению, думать все же своей головой. И принимать окончательные решения, исходя из собственных представлений. Именно за это позицию меня ценили в конторе, и продвигался, хотя и не так быстро, как хотелось бы, по служебной лестнице. И не то, что мне маячили какие-то головокружительные перспективы, для этого я был чересчур самостоятелен, если не сказать более, не независим, но пространство для повышения по службе все же имелось. Но я пренебрег всеми этими шансами и возможностями и решил, что хватит батрачить на других, что я вошел, как поезд в туннель, в такой возраст, когда хочется поработать на себя, почувствовать хозяином собственной жизни. Более всего, мне надоело бесконечное понукание, полная зависимость от воли других людей. А иногда эти люди вызывали во мне такое презрение или отвращение, что я с другом сдерживал, словно норовистых коней, рвущиеся через край эмоции. Весь этот набор кратко перечисленных обстоятельств сильно отравлял в последние годы мое существование. И однажды я все же решился покончить с таким положением. И, как оказалось, не прогадал.

      – Шеф, вы опять о чем-то задумались. И, как мне кажется, о чем-то великом, – пробился сквозь густой лес моих мыслей голос Сабова. – Между прочим, я заметил, что вы всю дорогу о чем-то размышляете. Изобретаете план новой кампании?

      Я улыбнулся и посмотрел на своего заместителя или официально вице-президента нашего Центра. Дмитрий Сабов был без преувеличения красавец-мужчина; если бы он играл в кино, успех ему был бы обеспечен, даже если бы все его роли были бы без слов. Они ему и не нужны, достаточно только показаться в кадре, чтобы все зрительницы оказались бы им покорены. И зачем он выбрал такую ненадежную профессию, как политические технологии, где ничего невозможно предсказать на длительный период, и если сегодня ты даже на коне, то завтра можешь лежать выбитым из седла в канаве.

      – К сожалению, план новой кампании пока изобретать бессмысленно, для этого сначала нужно иметь заказ на проведение этой самой кампании, – ответил я. – А пока наш портфель совершенно пуст. И это меня, как руководителя, не может не беспокоить.

      – А я думаю, что беспокоиться нечего, – уверенно произнес Сабов. – Во многих регионах продолжается предвыборная страда, и после нашего успеха мы без дела не окажемся. И газеты и телевидение постарались рассказать всей стране, как мы утерли другим нос и какие мы замечательные. – Он довольно засмеялся.

      В его словах был свой резон, говоря честно, я и сам на то же самое надеялся. Но одно дело питать надежды, а другое – пребывать в реальной действительности. Мне ли не знать, имея такой опыт работы в конторе, как это часто не совпадает.

      Купе было набито моими сотрудниками. Я внимательно смотрел в их лица и видел, что их объединяет общее выражение радости от сегодняшнего дня и надежды на счастливое будущее. Они верят, что я поведу их от победы к победе. Ко мне пришла странная мысль, что достигнутый успех привел к одному странному и неожиданному для меня последствию, я стал его заложником. Если в следующий раз нас постигнет неудача, то она будет всеми восприниматься гораздо болезненней, чем в случае, если мы бы сейчас нам бы не сопутствовал успех. А к хорошему привыкаешь почти мгновенно и ждешь, что оно будет повторяться и повторяться.

      – А мне кажется, что нам не стоит обольщаться, – подал голос Леонид Окулов, мой второй вице-президент и по совместительству мой старый и самый близкий друг. Мы с ним многие годы проработали бок о бок в аналитическом управлении ФСБ. Нас сблизило то, что мы оба испытывали по отношению к своей работе сходные чувства. И когда однажды я поделился с ним своими замыслами, он не только одобрил их, но и согласился поучаствовать в их воплощении. В нашем Центре он был самый пожилой, хотя ему исполнилось всего сорок три года. Однако молодые сотрудники наградили его прозвищем «Старейшина». И хотя он всегда внешне выражал недовольство, когда к нему так обращались, но я знал, что внутренне такое обращение ему льстило. Я его ценил