Прощённые долги. Инна Тронина

цего шофёра в куртке из серой «варёнки» и белой рубашке с галстуком, в машине находились ещё четверо пассажиров.

      В центре заднего дивана развалился мужчина лет шестидесяти, в кожаном пальто, в крахмальной сорочке с расстёгнутым воротом. Он был внешне очень похож на хомяка, набившего щёки зерном. Лицо его было красным, как часто бывает у подвыпивших. Глаза светились скрытым торжеством. Руки, лежащие на коленях, обтянутых искристыми брюками, украшали два платиновых перстня. Наманикюренными пальцами мужчина скручивал в трубочку фантик от дорогой конфеты с ликёром.

      Профессия остальных трёх просматривалась сразу же – они по праву считались лучшими «маврами» Питера, имели славное боевое прошлое и обладали великолепными деловыми качествами. Несмотря на джентельменское обличье, шляпы и жилетки. Вежливые манеры и добродушные лица, «мавры» давно находились в картотеках правоохранительных органов многих городов бывших союзных республик. В Петербурге же они пока ни разу не попадались.

      По Невскому проспекту, мерцающему огнями фонарей и вывесок, мимо «Пассажа», автомобиль проследовал уже на маленькой скорости, и остановился напротив ресторана «Нева». С переднего сидения тут же метнулся гладко выбритый мужчина с тяжёлой челюстью и светло-серыми глазами. В мгновение ока он распахнул дверцу «Тойоты» сзади и уважительно отступил на шаг.

      – Пожалуйста, прошу вас, Семён Ильич!

      Лицо охранника казалось зеленоватым от света, который падал на него из салона машины. Он протянул руку, и пассажир не спеша выбрался наружу. Двое других «мавров», плотно обступив шефа, двинулись вместе с ним под арку. Из ресторана выскочил парень неопределённой внешности, с длинной шеей и маленькой головой. Он был одет в белую рубашку с галстуком и чёрные брюки. Вооружившись флаконом и тряпкой, он принялся старательно надраивать и без того сверкающий кузов «Тойоты».

      Минуты через три после приезда Семёна Ильича с другого конца Садовой, от Марсова поля, прибыл тёмно-красный «БМВ» с серебристыми шторками у притемнённого заднего стекла. Паренёк с флаконом и тряпкой почтительно застыл, приветствуя нового гостя.

      Точно так же, как и в первом случае, с переднего сидения сорвался тип с невыразительным, каким-то слепым лицом. Изогнувшись, он открыл дверь, выпустив охранника в чёрной рубашке, с отчётливо виднеющейся у пояса кобурой. Следом за ним вышел высокий худой блондин в «тройке» песочного цвета, с пушистыми бакенбардами и ярко-голубыми глазами.

      Невыразительный тип наклонил голову:

      – Прошу вас, Филипп Адольфович…

      Потом он мигнул парню с тряпкой, приказывая заняться и этой машиной. Авто Готтхильфа явно нуждалось в помывке – он ехал из Песочного. Через двадцать минут на парковке по ранжиру выстроилось пять иномарок. Каждую из них следовало привести в безукоризненный вид – таков здесь был порядок.

      Телохранители Готтхильфа, точно так же обезопасив патрона от возможного покушения, двинулись под арку. Но путь их лежал не в ресторан, а в трёхкомнатную, с королевской пышностью обставленную квартиру, которая называлась ещё и «третьей». У Уссера был загородный дом, апартаменты с видом на Неву и Петропавловку, но для деловых встреч он всегда выбирал именно эту «точку». Под служащих ресторана «Нева» было удобно маскировать многочисленную охрану, без которой на таких мероприятиях было не обойтись.

      Сейчас в квартире горели только настенные светильники, а хрустальные люстры были погашены. Около низкого столика, вокруг которого обслуга сдвинула удобные кресла, горел антикварный торшер с шёлковым абажуром цвета бордо, на витой бронзовой ноге. Сам столик украшали несколько бутылок с разнообразным спиртным, несколько видов рюмок, сигарный ящик, пепельницы и вазочки с лёгкой закуской. Здесь же, в святая святых, Семён Ильич хранил бумаги, которыми сильно интересовались на Литейном.

      Телохранители остались за полированной дверью с начищенной ручкой – в специально отведённом для них помещении. В ресторан «мавров» не отпускали, потому что вполне могли там сорваться и вовремя не явиться по вызову хозяев.

      Все пятеро участников сходки собрались вокруг заманчивого столика, около бюро, украшенного нэцкэ из слоновой кости. Ближе всех к Уссеру расположился Филипп Готтхильф, который уже успел раскурить сигару. За ним устроился жгучий брюнет в белом костюме и белых же модных полуботинках. Молодой человек был так красив, что касался ожившим манекеном. Особенно потрясали воображение его глаза, похожие из-за невероятно длинных ресниц на чёрные прекрасные цветы. Готтхильф, увидев его сейчас впервые, был потрясён ещё и невероятным сходством незнакомца с ментом Сашей Минцем.

      Последние двое также имели весьма нестандартное обличье. Один из них, лет шестидесяти, был с коротко подстриженной, серебристо-чёрной бородой, в тёмной шапочке, напоминающей тюбетейку. Другой был полный, подвижный, со смешными беленькими усиками и гораздо более тёмными волосами. На важную встречу он надел кирпичного цвета «тройку», но объёмное брюшко не влезало в жилет, и пуговицы всё время расстёгивались.

      Уссер позвонил в колокольчик, и в комнату вбежала блондинка в коротком полупрозрачном платье из фиолетовой