Людоед (сборник). Александр Варго

отругал себя охотник. Судя по всему, пуля попала в лапу или лопатку.

      «Целься… между глаз…»

      Медведь шагнул вперед. Раскрыл пасть, в которую с легкостью поместилась бы голова Виктора, и издал оглушительный рев.

      Смолин, пятясь назад, снова вскинул карабин.

      Однако вместо выстрела ружье лишь сухо клацнуло.

      Мужчина неверяще глядел на приближающегося гиганта.

      «Этого не может быть. У меня в магазине было десять патронов!»

      Палец бестолково жал на спусковой крючок, но все было напрасно. Похоже, в магазине заклинило патрон.

      «Осечка, сержант», – промурлыкал где-то над ухом голос егеря.

      Медведь сделал еще один шаг, оказавшись всего в метре от застывшего мужчины. От зверя исходили ни с чем не сравнимые запахи – запах хвои и трав, запах таежного леса, запах зверя, дикого и беспощадного. А еще эта покрытая шерстью глыба буквально источала запах необузданной ярости и возмездия.

      Медведь взмахнул раненой лапой, ударив по ружью. Ствол ушел вниз, приклад, подпрыгнув, как живой, с силой врезался Виктору в подбородок. Лязгнули зубы, почти насквозь прокусив язык, от резкой боли в глазах охотника потемнело и выступили слезы. Ружье упало на пол, свет от подствольного фонаря прочертил тонкий луч, осветив самодельную печку.

      Смолин почувствовал странную слабость в теле, его ноги подогнулись, как если бы из них вырвали коленные чашечки. С тихим всхлипом он осел вниз, одновременно ощущая, как в паху набухает горячая влага. Он пополз назад. Медведь молча взирал на человека, не предпринимая попыток его догнать.

      Бегло оглянувшись, Виктор увидел позади себя открытый погреб. Еще одно движение… Еще чуть-чуть… Всего полметра…

      Он кубарем скатился вниз, больно ударившись коленом о ступеньки. Однако несмотря на падение, он тут же вскочил и кинулся закрывать крышку погреба.

      «Он разнесет ее так же, как и дверь», – напомнил ему внутренний голос, но Смолину было некогда размышлять об этом. В такой ситуации организм действует чисто механически, руководствуясь инстинктом самосохранения. Тем более иных вариантов у него сейчас попросту не было.

      Внутренней щеколды и вообще какого-либо замка на деревянной крышке не было, и Смолину ничего не оставалось, как просто удерживать вход в погреб руками.

      Он сплюнул скопившуюся во рту кровь.

      – Что, сержант, запахло жареным? – раздался в темноте усмехающийся голос егеря.

      – Я ранил его, – бросил Виктор. – Потом вышла осечка.

      – Да, я уже понял.

      Олег вздохнул.

      – Не повезло тебе, верно? Эти буржуйские ружья – полное говно. То ли дело наше, отечественное.

      Смолин молчал, не желая вступать в дискуссию. Было слышно, как медведь бродил по дому, тяжело ступая лапами. Неожиданно зверь заворчал, за этим последовал стук, будто что-то упало на пол.

      – Вот и я говорю, сержант, – снова вклинился егерь. – То ли дело, наша старая «берданка». А еще лучше – рогатина. Уж та никогда не подведет. Но рогатины у нас нет. Чуешь,