Первая Мировая. Война между Реальностями. Сергей Переслегин

становились прибывающие на фронт корпуса второй и третьей очереди.

      В исторической литературе к российской схеме развертывания относятся довольно критически, указывая на распыленность сил между фронтами. Действительно, русский план войны не давал гарантии разгрома Австро-Венгрии ни в его осуществившейся в реальности «А»-версии, ни тем более в версии «Г», которая была создана на тот маловероятный случай, если Германия направит свои силы на Восточный фронт. С другой стороны, в версии «А» против Германии направлялось слишком много сил для обороны, в то время как для наступления их могло оказаться (и оказалось) недостаточно. Аналогичным образом, в версии «Г» австрийский фронт был оставлен слишком сильным.

      Эта критика была бы правильной, если бы вся война ограничивалась бы Восточным фронтом.

      Российское военное руководство довольно правильно представляло себе общий рисунок войны: Германия нападет главными силами на Францию, а не на Россию, то есть Россия сможет осуществить версию развертывания «А». Мобилизацию Франция и Германия проведут быстро и четко, в результате чего первый кризис на французском фронте возникнет уже на 20-й день мобилизации. К этому времени русская армия будет готова примерно на 2/3, то есть будет развернуто от 60 % до 70 % сил, причем практически повсеместно без тыловых структур и тяжелой артиллерии. Военная наука требовала ждать сосредоточения войск. Однако 90 % готовности Россия достигла бы только на 45-й день мобилизации. К этому времени во Франции все уже могло закончиться. Российское командование полагало, что разгром Франции (даже если она и не выйдет после этого из войны) окажет самое неблагоприятное воздействие на Восточный фронт вне всякой зависимости от достигнутых русскими войсками успехов. В общем-то оно тоже считало, что судьба Австро-Венгрии будет решаться на Сене, а не Буге.

      Следовательно, нужно было начать помогать французам на двадцатый день мобилизации. Займы, на которые часто намекают в послевоенной литературе, здесь, вероятно, ни при чем: логика коалиционной войны настоятельно требовала активных действий на востоке в момент кризиса на западе.

      Поэтому русские войска должны были вторгнуться в Восточную Пруссию. Кроме всего прочего, надлежало иметь в виду, что связывание 8-й немецкой армии боем, а лучше – оттеснение ее к Висле стало бы лучшей гарантией против неожиданного удара с севера против люблинской группировки русских войск.

      Сложность операции в Восточной Пруссии российское командование недооценило, но все-таки выделило для нее две армии, оставив в Галиции четыре.

      Русский план ведения войны привел к двум крупным сражениям: в Галиции и в Восточной Пруссии.

      Дальнейший ход событий рисуется следующим образом:

      До 5 августа – захват немцами Люксембурга, вступление Великобритании в войну, перестрелки на Сербском фронте, бессмысленная активность французов в Эльзасе;

      С 5 по 16 августа – сражение за Льеж (взят 7-го числа) и Льежские