Тэмуджин. Книга 3. Алексей Гатапов

на голове старую тарбаганью шапку и перевел разговор: – Скоро стемнеет, а осмотреть все сейчас не успеем.

      – Да, видно, не успеем, – Гулгэн выжидающе посмотрел на него; Халан с равнодушным видом помалкивал.

      – Как ночевать будем, вместе или врозь?

      – Можно и вместе, – сказал Гулгэн, посмотрев на Халана, – дров поблизости мало, на два костра может не хватить, а один хороший костер и четверых согреет.

      – Вместе, так вместе, – согласился тот.

      Сложившись, стали готовиться к ночевке. У темневшего на замерзшем берегу десятка старых скученных ветрами ив наломали сухих сучьев, с подветренной стороны, в затишье, разожгли огонь. Быстро наступали сумерки.

      Гулгэн, доставая еду из переметной сумы, на короткое время задумался, а потом решительно вынул тяжеловатый туесок с хорзой. Халан и двое керуленских вытряхивали на один потник съестное из своих сум. Керуленские, увидев в руках Гулгэна туес, переглянулись и вынули свой туес с арзой.

      Гулгэн первым открыл посудину, встал перед огнем с южной стороны и, налив на донышко деревянной чашки, обратил лицо к небу.

      – Пятьдесят пять западных и сорок четыре восточных, – громко и надрывно крикнул он в темнеющую муть облаков, – все мы, и северные и южные монголы, дети одного племени, ваши потомки, ходим под вашим присмотром. Но не можем мы ужиться между собой, нет мира между нами. Грыземся из-за куска, как звери, воюем и теряем сородичей, а благополучия в жизни никто из нас не видит. Запутались мы, бродим как в темном лесу и выхода не находим. Вразумите же наши головы, укажите нам путь, научите нас, никчемных и глупых людишек, найти мир между собой, а большего просить мы и не смеем.

      Он брызнул на запад, потом на восток, обронил несколько капель на огонь.

      – Лучших слов нельзя и придумать, – кивнул головой старший керуленский. – Кроме мира ничего нам не нужно.

      – К таким словам и добавить нечего, – согласился второй.

      Гулгэн налил всем по полной. Высоко поднимая чаши, приветствуя друг друга, выпили. Молча закусывали, разогревая над огнем куски вареного мяса.

      По второй чаше налили керуленские. Стали знакомиться.

      – Мы из рода баяут, – сказал старший старик, – меня зовут Зэрэн, его имя Гунан, а вы из какого рода?

      – Мы арулады, меня зовут Гулгэн, а это Халан.

      – Ну, поднимем чаши за наше знакомство.

      Выпили.

      Едва успели закусить, как с восточной, наветренной стороны послышались конские шаги.

      – Кто-то едет, – первым сказал Халан, всматриваясь в темноту, – один, будто бы…

      Подождали, опасливо оглядываясь вокруг. Скоро в свете костра показался белый конь, и на нем всадник небольшого роста – видом шуплый, молодой, в волчьей дохе. Подъехав, он сдвинул со лба лохматую выдровую шапку, и на лицо оказался совсем еще юным, лет двенадцати, парнем. Старики у костра изумленно смотрели на него. Тот, помедлив, разглядывая их, с достоинством произнес:

      – Хорошо ли живете, соплеменники?

      Старики насмешливо переглянулись, керуленский