Месть в кредит. Марина Серова

можно было любому встречному-поперечному номера квартир соседей выкладывать. Да и то не всегда. А в наши дни начеку быть нужно.

      – Ну, хорошо. Признаюсь. Денег он мне должен. На содержание сына, – не моргнув глазом, выдала я.

      Женщины снова переглянулись, но уже через секунду вернули взгляды ко мне. В разговор вступила самая молодая. Сделав сочувствующее выражение лица, она спросила:

      – Выходит, сынок у вас общий? А мы и не знали, что у Андрея семья имеется.

      – Ну, семья – это громко сказано, – «засмущалась» я. – Так, грехи молодости. Но сынок у меня прекрасный! Только вот средств на его содержание много уходит. И игрушки нужны, и питание. Про одежду я вообще молчу. Да что я говорю, вы и сами все знаете.

      – Это точно, дочка, денег на детей уйма уходит, – поддержала меня Николавна. – Вот и Люське приходится алкашей спиртом снабжать, чтобы сынку послаще жилось.

      – Погоди, Николавна, – осадила ее Антонина и обратилась ко мне. – Сколько сыну лет-то?

      – Четыре с половиной, – произведя в уме нехитрые подсчеты, произнесла я.

      – Это что ж получается, он тебя брюхатую бросил, что ли? Вот ирод-то! – ахнула Антонина.

      – Ты за словами-то следи, Антонина. О покойниках либо хорошо, либо ничего, – вступилась Николавна. – Грех это, покойников осуждать.

      – Каких покойников? – настороженно проговорила я.

      Женщины в третий раз переглянулись и снова смолкли. Я переводила растерянный взгляд с одной на другую, ожидая ответа.

      – Ох ты. Неловко как получилось. Хотели поделикатней, а вышло… – запричитала та, что помоложе.

      – Ты ляпнула, ты и расхлебывай, – непререкаемым тоном произнесла Антонина, глядя на Николавну.

      На Николавне и вовсе лица не было, так она сокрушалась о совершенной промашке. Но ослушаться Антонину не посмела. Вздохнув, она замямлила, отводя взгляд в сторону:

      – Тут такое дело… Нету твоего Андрея-то… Он, это, того…

      – Ну, хватит мямлить, – рассердилась Антонина и решительно выпалила: – Убили твоего Андрея, дочка. И схоронить уже успели. Так что денег ты теперь от него не получишь. Если только судиться будешь и отцовство доказывать. Я так понимаю, записи в документах у тебя нет?

      Я театрально охнула и стекла по скамейке. Женщины засуетились. Принялись обмахивать меня кто чем мог. Николавна порывалась звонить в «неотложку». Антонина ее останавливала, убеждая, что это простой обморок и я скоро приду в себя. Чтобы не доводить дело до вызова врачей, я скоренько «очнулась». Открыв глаза, я несколько секунд смотрела на женщин, будто не понимая, где нахожусь, а потом, «вспомнив», закрыла лицо руками. Женщины вежливо ждали продолжения, не решаясь тревожить мое «горе». Посчитав, что театральный эффект закреплен, я «сделала над собой усилие» и более или менее спокойным голосом спросила:

      – Как это произошло?

      Женщины поняли меня без пояснений. На этот раз отвечать принялась Николавна.

      – Убили-то как? Да в квартиру к нему забрались и задушили. Ночью это было, не слышал никто ничего. И