До тебя. Пенелопа Дуглас

я застыл на месте, и в животе у меня все перевернулось.

      Тэйт стояла у своего шкафчика, а из одежды на ней было только обернутое вокруг тела полотенце.

      В это мгновение я подумал, что более подходящего момента выбрать просто не мог. А потом понял, что момент как раз-таки был неподходящий. Мой член, словно стрелка долбаного компаса, указывал прямо на нее.

      Нахмурившись, я заговорил сердитым тоном, готовый, черт возьми, поставить ее на место.

      – Все вон. Татум осталась.

      Вокруг послышался писк и оханье, а Тэйт подняла голову и посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. Она схватилась за свое полотенце так, словно я мог сорвать его силой мысли.

      Если бы…

      Девчонки толпой ринулись к выходу из раздевалки, и я был благодарен им за то, что они освободили помещение без лишней драмы. Возможно, они выскочили в коридор или просто отошли на несколько рядов, чтобы оставить нас наедине, главное – что мы теперь были одни и у Тэйт не осталось средств к спасению.

      И никого вокруг.

      – Ты совсем совесть потерял? – возмутилась она, и на ее прекрасном лице отразился гнев.

      Я медленно приближался к ней.

      – Татум? – Мои конечности буквально горели. – Я хотел убедиться, что ты меня внимательно слушаешь. Ты слушаешь?

      Она облизнула губы. Даже ее ротик, плотно сжатый от досады, выглядел воинственно.

      – Говори, зачем пришел. Я раздета и вот-вот закричу. Это уже слишком, даже для тебя!

      Нет, не слишком.

      Моему удовольствию от столкновений с ней не было предела.

      Тэйт перестала пятиться, и на мгновение я задумался почему. Но вместо того, чтобы остановиться, подошел еще ближе.

      Мы постояли так немного, никто из нас не желал отступать, и меня буквально обдавало жаром всякий раз, когда ее грудь вздымалась и опускалась.

      А потом я увидел это.

      Ее веки слегка затрепетали, она затаила дыхание и отвела взгляд. Не от страха, а от смущения. Она чего-то стыдилась.

      О боже.

      Этот проблеск желания на ее лице. Так вот в чем дело.

      И, черт, об этом моменте я тоже мечтал.

      Я блуждал взглядом по ее телу, любуясь карамельным оттенком ее загорелой кожи и гадая, как бы она выглядела покрытая по́том. То место, где шея переходит в плечо, капельки воды в углублении над ключицей, полная грудь, которая едва не выпрыгивала из полотенца… все это возбуждало меня.

      Твою мать. Соберись, черт возьми.

      Я снова поднял глаза и встретился с ней взглядом, заставив себя видеть в ней врага, которым она и являлась.

      Мне до них больше дела нет.

      – На прошлой неделе ты испортила мне вечеринку. – Я склонился над ее лицом, но она не шевельнулась. – Потом напала на моего друга. Дважды. Ты пытаешься мне что-то продемонстрировать, Татум?

      В мыслях я называл ее «Тэйт». Всегда. Но вслух не мог обращаться к ней так. Это было уменьшительное имя для членов семьи и друзей, а я не относился ни к первым, ни ко вторым.

      Ее глаза, в которых идеально