.

не поняла заведующая.

      – Да нет, это я так. На второй этаж?

      – Да, на второй.

      Зимин угрюмо двинулся в сторону лестницы.

      – Виктор Валентинович, – заведующая подхватила Зимина под локоть. – Виктор Валентинович, сегодня должен был прийти мальчик…

      «Должен был прийти мальчик, – догадался Зимин, – этот мальчик прочитал все мои книги, но сегодня он заболел скарлатиной. Вывихнул пятку». Зимин слышал это уже сотню раз. Или больше. В каждом городе.

      – …Он прочитал все-все ваши книги, которые были в нашей библиотеке. Он так хотел с вами повстречаться, но не смог прийти…

      – Вы телевизор приготовили?

      – Да, конечно. А зачем?

      – У меня кино.

      Зимин достал диск. Помотал им перед носом библиотекаря.

      – Кино… – она поморщилась. – Ну, я не знаю… А может, вы рассказ прочитаете какой-нибудь? Или стихи? Знаете, к нам на прошлой неделе приезжал поэт, он ребятам сказки читал – очень весело было.

      Зимин приказал себе терпеть. А сказать хотелось. Например, что он не клоун. Не поэт-чесоточник, а в некотором роде писатель. Что если им нужны были сказки, то за полторы штуки можно было бы пригласить клоуна из развлекательного центра, он бы и стихи прочитал, и сплясал бы.

      – Я не читаю стихи, – терпеливо сказал Зимин. – Я не читаю юмористические миниатюры. Я беседую.

      – Да-да, – погрустнела заведующая. – Только они уже устали, почти вечер, сами понимаете…

      Зимину очень хотелось спросить – а какого черта тогда все это было устраивать?! Но Зимин знал ответ на этот вопрос – для отчетности.

      – Хорошо, – кивнула библиотекарь. – Проходите. Все уже собрались. Все ждут.

      Зимин вышел в зал и сразу понял. Что сюда он сегодня пожаловал совершенно напрасно. Читателей насчитывалось человек пятьдесят, наверное, три класса, и все они не были читателями. Почти уже старшеклассники, унылые и угрюмые личности, задавленные надвигающейся громадой взрослой жизни, которых обязали явиться на встречу, непонятно зачем оторвали от забот и хлопот и почти принудили пробыть целый час здесь.

      Зимин испытал минутную жалость к школьникам, замордованным судьбой в столь ранней молодости, но, бросив взгляд на них, понял, что жалеть их не стоит, лучше жалеть себя. Он придвинул стакан и попытался открыть бутылку с водой, не получилось, пробка, казалось, была приплавлена к бутылке.

      Тогда Зимин стал раскладывать на столе книги. Стараясь сделать это красиво, как на книжной ярмарке, веером.

      «Зима в небывалой стране».

      «Беовульф».

      «Темная материя».

      «Снежные псы».

      В рюкзаке имелись еще два старых журнала, в которых были напечатаны повесть и старые рассказы, их Зимин таскал на всякий случай, но никогда не показывал. Поскольку всем было наплевать на то, что когда-то он сочинял рассказы про одиноких старух и повести про нелепость бытия.

      Зимин разложил книги, уселся на стул и вздохнул. Школьники смотрели на него со слабо умеренным