Две крепости. Джон Толкин

и они уплыли за море, разлетелись по дальним долинам и сложили песни о днях, которые никогда не вернутся. Никогда… Эх, эх, эх, в былое время отсюда и до Синих Гор тянулся один лес, и все это называлось Восточным Краем. То были просторные дни! Бывало, я мог идти и петь весь день, и не слышать ничего, кроме эха в холмистых ущельях. Здешние леса были похожи на леса Лотлориена, только гуще, сильнее, моложе. А какой аромат! Бывало, я целые недели дышал и больше ничего не делал.

      Фангорн умолк, бесшумно шагая на своих огромных ногах. Затем он опять захмыкал, хмыканье перешло в бормотанье. Хоббиты не сразу поняли, что старый энт поет какую-то древнюю песню…

      К ивовым кущам Тазаринана я приходил по весне.

      О краски, о ароматы весны в Нан-Тазарионе!

      – Здесь хорошо! – говорил я.

      У вязов Оссирианда скитался я летом.

      О свет, о мелодии лета у Семиречья Оссира!

      – Здесь лучше, – думалось мне.

      По осени буки Нэлдорета принимали меня.

      О алое золото, о шепоты осени в Таур-на-Нэлдор!

      – Здесь лучше всего, – я думал.

      К соснам в нагорьях Дортониона я приходил зимой.

      О, белые ветры меж черных ветвей в Ород-на-Тоне!

      И мой голос летел в небеса.

      Ныне земли эти укрыты волнами,

      А со мною остались – Амбарона, Тауреморна,

      Альдаломэ,

      Да моя земля, лес мой Фангорн,

      Чьи корни ушли в глубины земли,

      А лет миновало гуще, чем опало листвы

      В Тауреморналомэ.

      Потом их спутник замолчал и шествовал дальше в полной тишине. Во всем лесу не было ни звука.

      День шел на убыль, и сумерки окутывали стволы деревьев. Наконец хоббиты увидели вздымающиеся перед ними неясные темные тени; они пришли к подножию гор. Навстречу, со склонов холма, каскадами сбегал поток – юная Энтова Купель. На правом берегу виднелся длинный склон, одетый травой, в сумерках казавшейся серой. Деревья там не росли, склон был открыт небу; звезды сияли в небесных озерах, окруженных берегами облаков.

      Тем же размеренным шагом Фангорн направился вверх по склону. Внезапно хоббиты увидели впереди широкий вход. Два больших дерева стояли по сторонам, как живые столбы ворот, и переплетенные ветви поднялись при их приближении. То были вечнозеленые деревья, их гладкие и темные листья таинственно мерцали в полумраке. За ними открывалось широкое ровное пространство, как будто в склоне холма вырезали большой грот. По обе стороны на высоту более пятидесяти футов вздымались стены; вдоль каждой стены стояли деревья, и чем глубже, тем выше. Дальний конец грота замыкала отвесная скала, но у подножия была неглубокая ниша со сводчатым потолком – единственная крыша этого удивительного жилища, если не считать ветвей, заплетавших грот снизу доверху, оставляя лишь широкий проход в середине. Маленький поток