Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло. Сергей Кремлев

бы, Карамзин был прав: если бы Боголюбский оставался в Киеве, возрождая хотя и разрушаемое распрями, но уже существующее Киевское государство, используя его потенциал для развития также новых русских земель восточнее традиционной полосы от Новгорода до Киева, то, у Руси открывались бы перспективы устойчивого роста во всех сферах жизни общества.

      Однако на деле особых альтернатив ситуация Боголюбскому не предлагала… Как говорится: гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. Карамзин и был представителем дворянства, и мыслил как дворянский историк, и поэтому он, хотя и осуждал былые княжеские распри, не мог осознать всю глубину их исторической преступности…

      То, что творили на Руси владетельные князья, можно было, используя выражение Теккерея, назвать «ярмаркой тщеславий». В отличие от Европы, где не существовало фактора угрозы кочевников, на Руси этот фактор был, и объективно одно это должно было побуждать русских князей ко всё более возрастающему объединению. Они и объединялись против печенежской и половецкой опасности, но – лишь на время походов, а затем опять принимались за междоусобия.

      Пытаться изменить их психологию Боголюбский мог. Однако, как муж, по оценке того же Карамзина «трезвый», один «из мудрейших князей российских в рассуждении политики» – второй Соломон, Боголюбский не мог не отдавать себе отчёт в том, что затея эта ничего путного не даст – в практическом отношении.

      Так не вернее ли будет опереться на новых людей в новом месте, а уж укрепившись там, думать и о новой централизации из нового центра? Боголюбский вполне мог мыслить именно так, однако своекорыстными, дорвавшимся до личных уделов, негодяям до таких планов дела не было – они хотели удовлетворять свои необузданные вожделения…

      Француз Шарль Пти-Дютайн писал об Англии начала XIII века, что она уже тогда представляла собой «совершенно иное зрелище, чем Франция того времени, ещё неоднородная и пёстрая». «Англия, – пояснял Пти-Дютайн, – была маленькая и имела сильное правительство, – условия благоприятные для единства».

      Но что тогда говорить о Киевской Руси, по сравнению с которой даже современная Франция – малышка, не говоря уже о Франции XIII века? Хоть в Киеве, хоть во Владимире можно было иметь сколько угодно сильное правительство, да Мономах и Боголюбский его и имели, однако огромные пространства Русской земли оказывались препятствием к сохранению политического единства по мере экономического развития и роста материальных возможностей удельных князей.

      Только при осознании не одиночками в правящем слое, а влиятельной прослойкой в этом слое всей важности общерусской задачи сохранения и укрепления центральной власти можно было рассчитывать на успех общерусского дела уже в XIII веке.

      А этой-то прослойки и не было.

      Плюс – фактор кочевой угрозы…

      В Англии во времена короля Иоанна Безземельного (1167–1216) из династии Плантагенетов бароны подняли против него восстание, повсеместно