Графиня Рудольштадт. Жорж Санд

изобретательностью трех женщин, если любовь, страх и дружба подсказывают каждой из них один и тот же путь? Тщетно применял Фридрих самые разнообразные способы – ласковую любезность, оскорбительную иронию, неожиданные вопросы, притворное равнодушие, косвенные угрозы – ничто не помогало. Объяснение прихода Консуэло к принцессе как в устах госпожи фон Клейст, так и в устах принцессы Амалии совершенно совпало с тем, которое так удачно придумала Порпорина. Оно было самым естественным, самым правдоподобным. Отнести все за счет случайности – что может быть лучше? Случайность бессловесна, и ее нельзя уличить во лжи.

      Устав от борьбы, король сдался, а быть может, решил переменить тактику. Так или иначе, он воскликнул:

      – Да ведь я совсем забыл о Порпорине! Милая сестричка, сейчас вам уже лучше, позовите же ее сюда – ее болтовня развлечет нас.

      – Мне хочется спать, – ответила принцесса, опасаясь какой-нибудь западни.

      – Тогда проститесь с ней и сами отошлите ее домой.

      С этими словами король опередил госпожу фон Клейст, распахнул дверь и позвал Порпорину.

      Но вместо того чтобы отпустить ее, он вдруг завязал с ней ученую беседу о немецкой и итальянской музыке, а когда эта тема иссякла, неожиданно сказал:

      – Ах, да, синьора Порпорина, я и забыл сообщить вам одну новость. Думаю, что она обрадует вас. Ваш друг барон фон Тренк уже на свободе.

      – Который барон фон Тренк, ваше величество? – спросила молодая девушка с ловко разыгранной наивностью. – Я знаю двоих, и оба в тюрьме.

      – О, Тренк-пандур так и умрет в Шпильберге. На свободе оказался Тренк Прусский.

      – Позвольте поблагодарить вас за это, ваше величество, – ответила Порпорина. – Вот справедливый и благородный поступок.

      – Весьма обязан за комплимент, мадемуазель. А что думаете об этом вы, милая сестра?

      – О чем идет речь? – спросила принцесса. – Я не слышала вас, брат, я задремала.

      – Я говорил о вашем протеже, красавце Тренке, который перелез через тюремную стену и сбежал из Глаца.

      – Он прекрасно сделал, – равнодушно ответила Амалия.

      – Нет, очень плохо, – сухо возразил король. – Его дело как раз собирались пересмотреть, и, быть может, он смог бы оправдаться в тех обвинениях, которые над ним тяготеют. Побег подтверждает его преступление.

      – Ну, если так, я отступаюсь от него, – все так же бесстрастно сказала Амалия.

      – А вот мадемуазель Порпорина все еще готова его защищать, – сказал Фридрих. – Я вижу это по ее глазам.

      – Потому что я не могу поверить в предательство, – ответила она.

      – Особенно когда предатель так хорош собой? Известно ли вам, сестра, что мадемуазель Порпорина весьма близка с бароном фон Тренком?

      – Тем лучше для нее, – холодно заявила Амалия. – Однако если этот человек обесчещен, я все же советую ей позабыть о нем. А теперь, мадемуазель, прощайте – я устала. Попрошу вас посетить