Фасолевый суп. Владимир Михайлов

сплошные «Удовлетворительно», местами даже почти неправдоподобные «Хорошо». Можно было расслабиться как следует, прежде чем вернуться к повседневным делам.

      Дела эти, в общем, заключались в поддержании механизмов и систем Узла в рабочем состоянии в ожидании сигнала какого-нибудь транспортюги, после выхода из прыжка, желающего задержаться на денек-другой. Якобы для проверки состояния машины и медицинского обследования экипажа, а на самом же деле просто для такого же расслабления, о каком сейчас думали капитан Узла Козырь и директор матчасти Колян Юр – руководящий дуэт этой затерявшейся на самом краю Рукава станции. Оба они перестали наконец изображать ветряные мельницы и теперь медленно продвигались к лифту, чтобы спуститься на жилой уровень станции, и с каждым шагом картина предстоящего становилась все шире, красочнее и заманчивее. Целую неделю находившиеся в загоне фантазии вырвались на свободу и принялись резвиться вовсю.

      – Если я сегодня не надерусь до полной аннигиляции, – задумчиво проговорил Юр, – то моя нервная система просто зависнет. И не отговаривай: если ты не примкнешь, то я буду чокаться хоть бы и с причальной трубой, но от своего не отступлюсь. Здоровье важнее. Только не говори, что лучше сперва осмотреться, прийти в себя… Мы только так и сможем прийти в себя. Ну?

      – Я думаю, – задумчиво ответил Козырь, – что мы двинем в «тропики». Только сперва надо рассчитать все с полной точностью. Чтобы не получилось так, как после прошлой инспекции, когда уже к ночи все кончилось досуха, и пришлось ползти на склад за пополнением. Мне было очень стыдно. Так что озаботься.

      – Тогда мы были в лучшей форме, – сказал Юр. – Пожалуй, сейчас надо взять раза в полтора против того количества.

      – Хочу жить со спокойной совестью, – заявил капитан. – Так что бери вдвое.

      – Тяжело нести будет.

      – Не сами же потащим. Возьмем тележку. Еще нужно что-то, на чем полежать под жарким солнышком, пару пневматиков, что ли. Вообще – подумай о комфорте. Случай все-таки выдающийся, надо, чтобы было потом, что вспомнить.

      Колян Юр представил, как они разлягутся на пневматиках в оранжерее, которую называли «тропиками», в теплом свете рефлекторов, питье привезут в термосумках, где оно останется холодным, а закуску можно рвать прямо с грядок. Благодать! Он проглотил набежавшую слюну. И сказал:

      – А не слишком ли мы размечтались? Знаешь, судьбу искушать – дело рисковое. Она тетка ехидная…

      – Это верно, – согласился капитан Козырь. – Да только что тут может помешать? Все графики я наизусть помню, четверо суток в наших краях все будет мирно – никто не возникнет ни туда, ни оттуда. Пространство чистое, народ у нас в команде надежный – на вахту всегда заступают трезвыми, медицина, как говорится, творит чудеса. И вообще, это было бы уж слишком жутким свинством – если бы что-то вдруг приключилось.

      – Ну да, – сказал Юр, – кстати, о свинстве: мяса возьмем на закусь? Или обойдемся всякими огурчиками?

      – И почему огурцы не выращивают сразу малосольными? – задумчиво спросил капитан.

      – Наверное, потому, что тогда засольщики остались бы без работы, – ответил Юр, немного подумав. – Наверняка это они противятся. Других причин не вижу…

      В таких приятных разговорах они успели спуститься на обитаемый уровень, и капитан сказал:

      – Ну, я пошел в пост, всех сориентирую, что и как, и чтобы нас попусту не тревожили. А ты давай, загружай тележку, и через полчаса встречаемся здесь же. Продержишься трезвым столько времени? Не то я обижусь.

      – Полчаса продержусь, – пообещал Юр. – Если никакого свинства не будет.

      И, конечно же, свинство не заставило себя ждать. И не самое маленькое.

      Еще самый первый кайф не словили, только начало хорошеть, одного бока отлежать не успели, как в их приятнейший тет-а-тет ворвалась третья голова, и не голова даже, а мурло Вита Швабера, которому сейчас было положено сладко дремать, изображая несение вахты в рубке местной, дальней и универ-связи. Начальники не успели еще толком отреагировать на столь вопиющее нарушение всех и всяческих правил, инструкций, установок и устных внушений, как Вит предупредил грозно нависшие претензии, отрапортовав:

      – Мои глубокие извинения, но получен «гром»!

      В первые мгновения офицеры даже не поняли, о чем речь.

      – Какой еще, туда-сюда, гром?! – Спрошено было таким голосом, от которого затрепетала вся зелень, а ее тут было много, еще чуть громче – и листья стали бы желтеть и опадать. – Ты что, нализался на вахте? Гром! Вот я сейчас такую молнию загоню в твою маршевую дюзу, что…

      – Большой «гром» по местной! – несколько смутившись, все же продолжил связист. – Не счел возможным промедлить с доставкой. По инструкции положено…

      – Слушай, так это же «гром»! – сказал капитану директор матчасти. – Забыл?

      Но капитан и сам, похоже, уже лег на верный курс.

      – Большой «гром»… – пробормотал он, скривившись так, словно в его стаканчик кто-то ухитрился налить воды. – Откуда? Что где горит? Жми, жми на полной тяге!

      – Разрешите