Светорада Медовая. Симона Вилар

и будет беспрекословно выполнять его наказы, однако Аудун, хотя и принял посадника ростовского как родню, особого послушания не выказывал.

      Все это пришлым Стрелку и Свете еще предстояло узнать, а пока они в сопровождении ярла и его старшего сына Скафти подошли к усадьбе Аудуна, расположенной немного в стороне от скученных градских изб на берегу замерзшего озера.

      Стрелок с интересом оглядывал усадьбу варяга-переселенца, хозяйственные постройки в кольце частокола за невысокой насыпью, длинный жилой дом с двускатной дерновой крышей, опирающейся на срубы стен. Сейчас, когда все это было покрыто снегом, дом напоминал длинный снежный сугроб. Аудун остановился у входа и произнес:

      – Моя усадьба называется Большой Конь. – Он указал на резное изображение головы коня под стрехой крыши. – Теперь же, – добавил он, оправляя накидку из белой овчины, – не сочтите меня невежливым, но я должен буду оставить вас ради службы. Вы же располагайтесь, а мой старший сын Скафти и дочка Гуннхильд позаботятся, чтобы гости ни в чем не имели нужды.

      С этими словами Аудун пошел к ожидавшей его дружине, вскочил на длинногривого ярко-рыжего жеребца и сделал знак трогаться. Скафти помахал отъезжающим рукой и жестом пригласил новых постояльцев войти.

      Стрелок ранее бывал в поселении Гнездово под Смоленском, где оседало немало выходцев из-за моря, видел длинные дома викингов, однако внутрь, в отличие от своей жены, никогда не заходил. Ей же были привычны и протянувшийся вдоль всего строения проход, и ряд поддерживающих двускатную кровлю столбов, украшенных затейливой резьбой, и открытые очаги по центру, где горел огонь, освещая людей, низкие столы, расположенные у стен кровати с задвижками – боковуши, как их называли на Руси. У ближайшего из очагов хлопотали женщины. Одна из них, рослая, статная, с головным платком замужней женщины, закрывавшим лоб до бровей и завязанными на затылке концами, шагнула навстречу гостям и протянула большой рог с пивом.

      – Мой отец не всякого приведет под свой кров, – произнесла она, предлагая рог Стрелку. – Но раз Аудун Любитель Коней пригласил вас на постой, значит, вы достойные люди, и я от всего сердца желаю, чтобы наш дом стал домом и для вас.

      Она говорила немного гундося, отчего Стрелок не все разобрал в ее речи, но приветливый жест понял правильно и, приняв рог, выпил до дна. Уже возвращая его хозяйке, он, немного сбиваясь, поблагодарил ее на варяжском и пожелал здравия и добрых дней. Затем покосился на жену – мол, правильно все сказал? Света только чуть кивнула в ответ, принимая второй рог из рук другой дочери Аудуна. Причем молодые женщины быстро оглядели друг друга, будто оценивая, – обе были хороши и стройны, но если в Свете были яркость и некая чувственная прелесть, то Асгерд, младшая дочь Аудуна, обладала холодной северной красотой. Она гордилась своей внешностью, и появление под родным кровом такой