С неба – в бой!. Сергей Зверев

позвал он коренастого краснолицего опера, который о чем-то разговаривал с рыбаками. – Сходи-ка, друг ситный, к местному населению и спроси, бывают ли они у этих вот бетонных столбов. Может, мальчишки в воду прыгают или с удочками сидят, например? И спроси, не видели ли чего интересного в прошедшие дни. Ну, моторки там проезжали, машины. И все такое прочее… Потом рыбакам скажешь, чтобы протокол подписали и гуляли на все четыре стороны. Усек?

      – Усек, – улыбнулся Петренко. – Только я чего-то, Олег, тут здорово не въезжаю. На хрена они его в реку столкнули? Почти как у поэта Пушкина: «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца». Во-первых, груз могли к трупу привязать, а потом…

      – Иди, иди, вечерком за пивом обсудим.

      Петренко обиженно крякнул, но послушно отправился к толпе деревенских жителей, которые упорно не собирались расходиться. Их даже вроде стало немного больше. Любопытство, как известно, не порок.

      Анисимов подошел к экспертам, приглушенно обсуждающим какие-то детали. Они склонились над убитым, узкоплечим, чрезвычайно худым мужчиной лет тридцати пяти. Без всякой экспертизы было понятно, что человека перед смертью здорово избили – все его лицо и шею украшали чудовищные багровые кровоподтеки. Одет он был просто, без затей, даже холодновато для нынешней апрельской погоды: в серые брюки и кургузый однобортный пиджак с протертыми локтями. Ботинки, на которых застыла высохшая тина, в одном месте треснули, а подошвы изрядно износились.

      – Вообще-то, на бомжа смахивает, – кашлянув, подал голос участковый. Он подкрался сзади настолько неслышно, что Анисимов от неожиданности резко обернулся. Нахмурясь, посмотрел на милиционера – невысокого, потертого жизнью, с морщинистым желтым лицом и, казалось, навеки застывшим подобострастным выражением в глазах – и почему-то сразу уверился в том, что этот участковый работу свою тихо ненавидит, наверное, с нетерпением дожидаясь недалекой уже пенсии. Он сам походил если не на гражданина без определенного места жительства, то, во всяком случае, на безработного алкоголика. Потрепанный форменный китель не менял общего впечатления.

      – Вы, кстати, убитого не узнаете? Может, где видали? Участок-то у вас небольшой, – Анисимов спросил просто так, скорее из вежливости, но участковый весь подобрался, немного наклонился вперед, внимательно, будто впервые, всмотрелся в лицо убитого.

      – Да нет. Как будто нет, товарищ капитан. Вы же знаете, сразу, как прибыл, все осмотрел. Документов, записной книжки, бумаг каких-нибудь у него не было. Так что установление личности пока невозможно.

      Участковый хотел еще что-то сказать, но тут худощавый судмедэксперт позвал Анисимова:

      – Олег Михайлович, подите-ка сюда.

      – Ну что там, Петр Тимофеевич?

      Судмедэксперт сидел на корточках, наклонясь над телом и не выпуская из пальцев дымящейся папиросы. Он отличался необузданной страстью к курению, опустошая за сутки три-четыре пачки «Беломора». Во время работы же курил