Отец мой шахтер (сборник). Валерий Залотуха

Отец все время зачесывает их наверх, а они все время падают вниз.

      Я рассмотрел его всего, за окном уже стемнело, и делать мне было нечего.

      – Есть хочешь? – спросил отец.

      – Нет, – ответил я.

      – Пойдем, а то потом захочешь.

      – Ты иди, – предложил я, – а я потом захочу, потом и пойду.

      – Ну, посиди здесь, а я скоро приду.

      Он вышел, а через некоторое время поезд остановился и в купе вошли двое: мужчина и женщина. Почему-то они были совсем без вещей, только женщина держала в руке маленькую сумочку.

      – Здравствуйте, – сказала она.

      – Здравствуйте, – сказал я.

      А мужчина ничего не сказал, он помогал женщине снять плащ.

      – Ты один? – Я даже вздрогнул – как неожиданно и зло он спросил.

      – Нет, с отцом.

      Он ничего не сказал и начал снимать плащ. Женщина села и посмотрела на меня. Мужчина тоже сел и тоже посмотрел на меня.

      – И далеко ж вы едете с отцом? – спросил он.

      – Далеко… в Москву. Еще целую ночь ехать.

      – А мы скоро выходим, – сказал он и посмотрел в черное окно.

      – Вы в Москве живете? – спросила, улыбаясь, женщина. (Она была красивая и мне сразу понравилась: лицо белое, с родинкой на щеке, губы ярко-красные от помады, глаза большие и волосы каштановые, пышные, под блестящей косынкой. А мужчина мне не понравился: с лысиной, хоть и не старый, пухленький такой и злой. Такие люди всегда злые.)

      – Нет, – ответил я, – мы не в Москве живем. Мы в поселке живем, на шахте. Отец мой – шахтер, вот мы там и живем. – Мне хотелось поговорить с этой женщиной, поэтому я продолжал: – Мы в институт едем, к профессору Новиковскому, не слышали про такого?

      – Нет, не слышала, – ответила женщина, улыбнувшись.

      – Это врач такой известный, онколог, – объяснил я. – У меня рак врачи признали, и мы едем к нему на операцию.

      Мне хотелось поговорить с ней побольше, поэтому я сказал правду. Я видел, как изменилось ее лицо, знал, что оно так изменится, потому что видел это уже не раз. (Отец мне запретил говорить об этом, когда я сказал ему, что слышал, как говорили про меня в больнице медсестры и про то, что у меня рак. Но весь наш дом и все на нашей улице знали, что у меня рак и меня отправляют в Москву на операцию.) Я знал, что скажет женщина. Она скажет: «Такой маленький, господи».

      – Такой маленький, господи… – сказала она и начала качать головой, глядя на меня. – И сколько же тебе лет? – спросила она наконец.

      Я ответил, что мне двенадцать лет и что я учусь в пятом классе, только в этом году я еще не учился, потому что лежал в больнице, и понял, что зря сказал правду. Теперь нам не о чем было говорить. Если бы я был взрослым, то мы, наверное, поговорили бы о болезни и о том, что раньше такой болезни и не знали, а с маленьким о чем разговаривать…

      – А где же