Хевисбери Гоча. Александр Михайлович Казбеги

волнения лицо ее чуть-чуть побледнело, стало нежней; прекраснее, чем когда-либо, была она в этот вечер!

      Тщетно старались подруги утешить и развлечь невесту. Вдруг все замолкли, пронесся шопот:

      – Идет! Дружка идет!

      Все повскакали с мест. Словно уколом в сердце пронзило Дзидзию какое-то неприязненное чувство. Вскочив, она быстро опустила на лицо покрывало. Вошли – Хазуа, Онисе, какой-то старик и еще много девушек. Все обступили Дзидзию. Начались «плачи» по невесте, прощальные песни, грустные слова расставания девушки с родным домом, с друзьями. Подруги целовали невесту, плакали, причитали.

      Но вот замолкли песни. Старец зажег восковую свечку, перекрестился, подошел спокойно к девушке, взял ее за руку и, помянув святого покровителя Хеви и ангелов его, обернулся к Онисе.

      – Онисе! Вот вручаем тебе девушку, чистую и непорочную… Отныне назван ты братом ей. – И старик вложил в руки Онисе дрожащую и горячую руку девушки.

      От прикосновенья девичьей руки Онисе вдруг смутился, растерялся, и какая-то непонятная тревога охватила его.

      – Ну, вот! Да будут защитой ей ты и честь твоя! Никого, кроме тебя, не будет в вашем селе, кто мог бы оберегать ее и заботиться о ней, отныне ты – ее названный брат.

      – Перед богом клянусь, – жизни своей не пощажу ради нее!

      Старец подошел снова к девушке и медленно поднял покрывало с ее лица. Как раз в это мгновение Онисе произнес:

      – Она – мне сестра, а я – брат ей!

      Но слова замерли у него на устах. Он вздрогнул н зашатался, словно хлебнул не в меру вина.

      – Что с тобой? – спросил старик.

      – Ничего, ничего, душно, голова закружилась, – еле слышно прошептал Онисе.

      – Не много ли выпил?… Дайте воды! – обернулся старец к женщинам.

      – Нет, нет, не надо, родимые! – сказал Онисе. Руку девушки он все еще держал в своих руках, хотя и чувствовал, как она обжигает его, волнует кровь, сводит с ума.

      Онисе провел рукой по вспотевшему лбу и, взглянув девушке прямо в глаза, громко сказал:

      – Призываю в свидетели бога в небесах и землю под ногами своими, что буду любить Дзидзию, как сестру, буду служить ей, как брат, даже больше, чем брат!

      Рука девушки дрогнула. Онисе взглянул на нее и быстро опустил голову. Тихий, глубокий стон вырвался из его груди, сердце забилось в тревоге.

      4

      Почувствовал Онисе: как море беспарусным суденышком, играет его сердцем бурно клокочущая кровь, туманит взор в разум его.

      Юноша негодовал на себя, досадовал, что не умеет совладать с неудержимо нахлынувшим чувством, хотел успокоить девушку ласковым словом, но пересохло во рту, сдавило горло, язык онемел. Нет, лучше бежать от беды, так нежданно наступившей на сердце и растоптавшей его!

      Онисе простился с девушкой и вернулся к гостям. Они весело пировали: молодежь балагурила, смеялась, старики беседовали о грядущих судьбах родной Грузии.

      Вот внесли длинные, низенькие деревянные столы, в изобилии разложили