Иного не желаю. Сергей Бакшеев

в комнату.

      Тихон на ходу скинул туфли и неожиданно отстранился. Его взгляд упал на собственную сумку, валявшуюся в полутемном коридоре среди обуви. Вот также он бросил сумку в первый вечер, когда они, предавшись страсти, бурно стаскивали с себя одежду.

      – Ты чего? – Удивилась Лариса, заметив, как посерьезнело лицо Тихона.

      Заколов молча присел на корточки и разгреб завалы девичьей обуви.

      А вот и пропажа! Как же он сразу не догадался.

      Он бережно извлек из-под обувной полки закатившийся туда старинный футляр с изображением Ордена Золотого Руна.

      8. Майор КГБ

      Любовная возня на столе весьма неудобна. Особенно лицом к лицу, и с его-то маленьким ростом. Потратив немалые усилия и осознав, что выдыхается, майор КГБ Чайка выскользнул из призывно расставленных женских бедер, плюхнулся в кресло и показал жестом себе между ног. Покладистая Лидочка опустилась на колени, клюнула головой и довела дело до логического завершения. Майор сладостно простонал, застегнул штаны и подхватил с пола графин с водой, заблаговременно убранный с рабочего стола. Он жадно отхлебнул из широкого горлышка, накапав на рубашку.

      Лида Курочкина привела одежду в порядок, посмотрелась в зеркальце и стала подкрашивать влажные пышущие жаром губы.

      – Михаил Владимирович, у тебя след от помады остался, – деловито предупредила она.

      – Где? – не сразу понял Чайка.

      – Та-ам, – томно протянула женщина, слепила и разлепила губы, оставшись довольна тем, как легла помада.

      – Чтоб тебя!

      Майор КГБ Михаил Чайка руководил так называемым 1-м отделом в Институте истории и должен был следить за соблюдением режима секретности. Служба проходила уныло, потому что особых государственных секретов в гуманитарном академическом институте отродясь не водилось. Оставалось пресекать инакомыслие. Майор по-мальчишески завидовал коллегам из оборонных НИИ, где имелись настоящие секреты. Там, если проявить бдительность, то и шпиона можно поймать. На худой случай призвать к ответу какого-нибудь олуха, оставившего важный документ в неположенном месте. А здесь среди пыльных архивов прошлого…

      Эх, да что там! Одно утешение – уступчивая аппетитная Лида с пухлыми губками.

      Аппетитной женщиной тридцатипятилетний одинокий майор считал такую, у которой со всех сторон есть немного лишнего – так и хочется помять или откусить. В меру пухленькая Лида как раз соответствовала этому определению.

      Раньше Лида Курочкина работала валютной проституткой в гостинице «Интурист». Разумеется, сотрудничала с органами, иначе бы ее на порог приличного отеля не пустили. Каждому делу отдавалась она с душой, за что ее высоко ценили и иностранные клиенты, и советские кураторы. В тридцать лет Лидочку из «Интуриста» попросили. Надо уступать место молодым. За особые заслуги перед Конторой ее пристроили на работу в Институт истории, и не кем-нибудь, а руководителем машинописного бюро. На решение повлияли три обстоятельства. Во-первых, после школы Лида закончила машинописные курсы. Во-вторых, сносно владела английским, что могло пригодиться