Тринадцатый Череп. Рик Янси

преследующие нас полицейские успели ударить по тормозам и чудом не задели нас, пока мы вписывались в поворот. Фургон еще раз круто взял вправо, но в этот раз уже не пришлось говорить молодому копу, что ему делать. Он повторил маневр фургона, и теперь мы чуть ли не подталкивали его бампером.

      Я опустил стекло со своей стороны. В лицо ударил ледяной ветер.

      – Держись как можно ближе! – проревел я сквозь кряканье сирен и радиопереговоры. – Буду стрелять по колесам!

      – Так только в кино бывает! – прокричал в ответ коп.

      Я вывалился в окно, ухватился левой рукой за кронштейн с мигалками, подтянулся и открыл огонь. Мы ехали по узкому, чуть шире фургона, мощенному булыжником переулку. Красно-черные кирпичные стены домов пролетали всего в паре дюймов от моей щеки. Я полностью сосредоточился на стрельбе и не заметил появившихся впереди металлических баков для строительного мусора.

      Зато рассыльный заметил.

      Мигнули стоп-сигналы, но смысл этого не дошел до моего сознания, я продолжал яростно палить – и все мимо цели. Возможно, этот трюк и правда только в кино срабатывает. А в следующую секунду мой коп тоже ударил по тормозам, и нас занесло.

      Мы врезались в фургон. Меня оторвало от машины, и я приземлился на сваленные у дома пластиковые мешки с мусором.

      Рассыльный дал задний ход и начал оттеснять нашу машину. Та жалобно завизжала. Я вскочил на ноги, запрыгнул на подножку и ухватился за кронштейн бокового зеркала. В этот момент фургон рванул вперед и, чтобы не врезаться в бак, вильнул влево. А мне, чтобы не врезаться в бак, пришлось прижаться к двери. И тут оконное стекло разлетелось вдребезги. Я увидел в боковом зеркале отражение руки с пистолетом. Ну, это нормально, что у него в кабине был пистолет. У меня бы тоже был. Я пригнулся, а рассыльный принялся палить в разбитое окно. Моя нога постоянно соскальзывала с подножки, я намертво вцепился в кронштейн зеркала.

      Когда мы вылетели из переулка на перекресток, фургон приподнялся над землей фута на два. А когда мы приземлились, меня так тряхнуло, что левая рука сорвалась с зеркала, и после я болтался на одной правой, колотясь плечом и щекой о дверь, потому что рассыльный, пытаясь избавиться от меня, резко взял влево.

      Он начал набирать скорость. Мои пальцы онемели от холода. Вряд ли бы я долго так провисел. Но, отпусти я зеркало в тот момент, меня бы затянуло под фургон, и задние колеса размазали бы меня по асфальту. Полезь я в окно – получил бы пулю в голову. А если бы прыгнул, то ударился об асфальт на скорости шестьдесят или даже семьдесят миль в час.

      Теперь разлетелось вдребезги уже и зеркало над моей рукой. Гад стрелял в ту часть меня, которую видел.

      Это помогло принять решение. Я схватился левой рукой за дверную ручку и отпустил зеркало. Меня развернуло, и я несколько секунд болтался, пока наконец не нашел опору для ноги и не вцепился в ручку второй рукой.

      Из этого положения я видел, что нас быстро догоняют три полицейские машины. Вспыхивали проблесковые маячки, крякали сирены. А впереди, кварталах в четырех, еще три встали бампер к бамперу и перекрыли дорогу. Они его загнали.

      «Тормози,