Закон землеройки. Александр Косарев

кого, если не секрет, вы остановились?

      – У некоего Федора Богдановича. А вот фамилию его, к стыду своему, не успел пока выяснить.

      – Знаю его, еще один в наших краях страдалец… Тоже когда-то из города не по своей воле сдернул. Только у меня проблема с дочкой, а у него – с внучкой. А фамилия его – Ниткин. Я помню: он на дальней от нас стороне Лисовок живет… Что же касается вашего предложения чего-нибудь нам привезти, то… Да у нас, в принципе, все есть. Разве что Маруське какую-нибудь игрушку подкинете. Ребенок, он ведь любой пустяковине завсегда рад…

      Проводив меня до уходившей в чащу тропинки, владелец лесного домика подробно объяснил, как быстрее добраться до Лисовок, и мы тепло распрощались. Вплоть до окраины приютившей меня деревни я пытался вспомнить, где и в каком контексте слышал фамилию «Красновский» раньше, но когда местные собаки, звонко гремя цепями, принялись исправно облаивать меня из-за заборов, из состояния задумчивости поневоле вышел. Еле передвигая одеревеневшими от усталости ногами, поднялся вскоре на узорчатую веранду знакомого дома. Входная дверь вмиг распахнулась, и появившейся на пороге Татьяне хватило одного взгляда, чтобы без лишних расспросов подхватить меня под руку. В следующее мгновение я уже сидел за столом и даже старался выглядеть более-менее бодрым, но, по правде говоря, все происходившее вокруг воспринимал уже с превеликим трудом. Лениво тыкал вилкой в тарелку с какой-то едой, чем-то по неловкости облился, однако ничуть сему факту не огорчился. Потом в моем до неприличия сузившимся секторе обзора появилась лестница, а вслед за ней из темноты выплыл и диван вместе с взиравшим на меня настороженным огненным взглядом Котофеем…

      Проснулся я от странного покалывания в левой ладони. Приоткрыв глаза, в слабом предрассветном свете, сочившемся из занавешенного бокового окна, смог разглядеть его причину. Ну конечно же, зловредный и бесцеремонный котяра! Свернувшись клубком у меня под боком, он самозабвенно сжимал во сне когтями мой палец, принимая его, видимо, за большую упитанную мышь. Не без труда выдрав руку из его цепких лап, я к концу борьбы понял, что сон безвозвратно улетучился. Взглянул на часы: стрелки показывали половину шестого утра. Тело неожиданно вновь налилось силой, а душа наполнилась жаждой трудовых подвигов.

      Столь стремительное восстановление сил я приписал местному воздуху, всю ночь прохладной струйкой стекавшему из приоткрытой форточки прямо на меня. Немедленно поднявшись и прикрыв беспокойно завозившегося кота одеялом, я подсел к прикроватному столику, чтобы внести в блокнот события вчерашнего дня, а заодно и набросать план работ на день сегодняшний. Включил настольную лампу, и вскоре мой блокнот обогатился новой записью:

      «Пруд осмотрел, подъезды к нему обнаружил. При большом желании в нем можно было утопить когда-то с десяток танков. Ближе к полудню меня едва не прибило свалившейся с колокольни доской, но пока рассматриваю сей малоприятный факт лишь как следствие чьей-то непреднамеренной халатности.

      Отец