Фиолетовый гном. Николай Бахрошин

просто все перепуталось в голове?

      Да, при чем тут лев? Совсем ни при чем, то есть – абсолютно. Когда они познакомились, ему уже стукнуло тридцать четыре. Это Серега опять-таки точно запомнил, потому что она первым делом спросила – сколько ему?

      Тридцать четыре? А сразу не дашь, выглядишь ты, гражданин, монументально, но молодо. Хорошо сохранился, молодец, одобрила она.

      Жизнь была легкая и веселая, усмехнулся Серега.

      Таня объяснила, что с мужчинами до тридцати не встречается принципиально. Мол, это не мужики, это пока еще дети, им еще надо сопли утирать и пеленки менять, а она – не по этой части.

      Сомнительная теория, сразу подумал он. Зато девица хороша без сомнения…

      3

      – Мой первый муж был садист, – рассказала она. – Ему нравилось делать мне больно. Это я заметила еще до свадьбы.

      – А зачем женилась? – спросил Серега.

      – Замуж выходила, – поправила она. – Я замуж выходила. Потому что я женщина. А он женился. На мне. Потому что он – мужчина.

      – И садист.

      – Точно! – подтвердила она.

      – Потому что на тебе женился, – добавил Серега.

      – А ты не смейся…

      – А я не смеюсь.

      – Значит, иронизируешь. Это еще хуже.

      – Почему хуже? – удивился Серега.

      – Смех – это от глупости. А ирония – от презрения. То же самое, только подлее, – объяснила она.

      Очень рассудительно объяснила. Она вообще была самостоятельная девушка, сразу заметил он.

      Таня. Танька. Танечка. Красивое имя.

      Ему всегда нравилось это имя. Кстати, Танечка Соловьева – имя его первой любви…

      Да, именно так все было… За темными окнами – промозглый, осенний вечер. Случайная компания, где он почти никого не знал. Незнакомая квартира стандартной планировки панельных домов с типовым набором из стенки и мягкой мебели. Довольно просторная квартира, показалось ему тогда. Две комнаты и кухня отданы на разграбление и поругание гостям, третья комната вроде бы даже заперта. Или кто-то там заперся изнутри.

      Домашний праздник…

      Длинный стол, составленный из двух или трех, связанных между собой в единое целое белой скатертью. Разнокалиберные стулья вперемешку с остроугольными табуретками. На столе – изобилие салатов, мохнатых от майонеза, и разлапистые блюда с нарезками. Бутылки с вином и водкой, как шпили еще не взятой крепости, в окружении частокола пластиковых лимонадов. Как гвоздь программы был обещан печеный гусь, пах на всю квартиру, регулярно вспоминался присутствующими, но его мясной выход почему-то задерживался.

      Слава богу, хоть не гнали курить на площадку, дымили прямо за столом, и табачный дым, слоями извиваясь по комнате, немного смягчал чопорность разукрашенного стола.

      Было довольно много народа, и почти все, кроме него, друг друга хорошо знали. Выпивали, закусывали и общалась между собой по уже устоявшемуся трафарету. Кто-то острил, кто-то спорил, кто-то изображал из