Дети ворона. Юлия Яковлева

ты опять с Валькой играл? Отвечай, Шурка.

      На лбу у папы появилась морщинка.

      Шурка вздохнул.

      – Опять! Опять! Сама видела! – завопила тетя Дуся. – Да я с этого дефективного вовек денег не получу! Нищета одна! Мать заводская. Детей семеро по лавкам. По улицам носятся, безобразничают! Стекла бьют!

      – Он не в стекло! Он в меня кидал! – вступился Шурка.

      Тетя Дуся только руками всплеснула.

      – Послушайте, крик ни к чему, – спокойно сказал папа тете Дусе.

      Она побагровела от злости. А папа вынул бумажник.

      – Сколько мы должны стекольщику?

      – Ну вот тебе и мороженое, – сказал папа, когда они поднялись в свою квартиру, вернулись в свои комнаты. – Боюсь, билетов в кино тебе тоже не видать весь месяц. Еще, главное, у кого стекло разбил! Вы что, не могли разбить окно какому-нибудь хорошему человеку?

      – Илья, – строго сказала мама папе.

      – Скажи спасибо, что она нас живьем не съела, – сказал Шурке папа.

      Шурка хотел возразить.

      – Шурка, ни слова, – сказала мама. – Довольно.

      Она складывала в шкаф выглаженное белье. Маленький Бобка помогал, то есть путался у нее под ногами. Ему было всего три года.

      – Однако и дорого же нынче стекло, – сказал папа маме. – Представляешь…

      Он вдруг нагнулся.

      – Что это?

      Шурка похолодел. Схватился за карман. Бумажка!

      Папа молча прочел. Губы его сжались в ниточку. Он испуганно глянул на дверь. На маму.

      Та подошла. Прочла.

      – «Передать… везут на Колыму… Садовая улица, дом пять…» Кто это?

      Оба уставились на Шурку.

      – А ну отвечай, мучитель, – велела мама, побледнев. – Кто тебе это дал?

      – Никто.

      – Шурка, не ври! Не ври!

      От маминого крика личико Бобки дернулось, сморщилось, он приготовился зареветь. Мама схватила его на руки.

      – Смотри, что ты наделал! – закричала она на Шурку.

      – Я не вру! Нашел.

      – Где нашел? Где? – серьезно допытывался папа.

      Шурка молчал.

      Ходить на вокзал строго запрещалось. Тем более лазать по путям. Тем более с Валькой.

      – Нет, он меня в гроб вгонит, этот Шурка, – прошептала мама, садясь на стул.

      – Видишь ли, Шурка. Плохой человек это написал. Преступник. Которого наказала советская страна.

      Шурке показалось, что сердце его сжало тисками.

      – Кому еще ты ее показал? Тане показал?

      Шурка помотал головой.

      Таня была старшей сестрой. Она еще не вернулась из школы.

      – Таня в школе, – подтвердила мама. Она была очень бледной.

      – Вот что, – сказал папа. – Надеюсь, ты не врешь. А бумажку эту я выброшу. Как будто ее не было. Запомнил? Из этих стен – ни слова. Хорошо запомнил?

      Шурка кивнул, кусая губы.

      – Иначе большая беда может случиться.

      Шурка заревел. Глядя на него, заревел у мамы на коленях Бобка.

      – Нет, он меня в могилу свести решил! – воскликнула мама.

      – Шурка, – сказал папа, стараясь придать своему голосу спокойствие. – Я не