Каждые пятнадцать минут. Лиза Скоттолине

когда я выходила за своего второго мужа?

      Эрик засмеялся.

      – Ладно, тогда позвольте, я задам вам несколько вопросов. Какое сегодня число?

      – А это имеет какое-то значение?

      – Просто я провожу осмотр, я должен задать вам эти вопросы. Кто сейчас президент США?

      – Да какая разница? Все политики одним миром мазаны.

      Эрик снова улыбнулся и продолжил – только потому, что таков был порядок:

      – Пожалуйста, послушайте внимательно: я сейчас скажу три слова…

      – Я люблю тебя?

      Эрик не выдержал и расхохотался:

      – Нет, другие три слова: банан, клубника, молоко. Вы можете повторить их?

      – Да конечно! Банан, клубника, молоко. Доктор Пэрриш, я же говорю – у меня с мозгами все в порядке. – Улыбка миссис Тихнер привела в движение все морщины на ее лице, которые свидетельствовали о долгой и интересной жизни. – Я вовсе не в депрессии – я просто беспокоюсь.

      – О чем?

      – О своем внуке, о Максе. Он живет со мной, я его вырастила. И на самом деле если кто из нас и в депрессии – так это он, и я не представляю себе, что с ним будет, когда я умру. – Миссис Тихнер нахмурилась. – Он… особенный, мой Макс. У него нет друзей, он всегда один.

      – Понимаю. Но сегодня моя пациентка все-таки вы. – Эрик не мог пренебречь ею, даже если она сама этого хотела. – Вы здесь, чтобы получить лечение – и я хотел бы все-таки продолжить обследовать вас и, если понадобится, оказать вам посильную помощь.

      – Да не нужна мне ваша помощь! Это Макс вас вызвал, а не я. А я позволила ему это сделать, потому что подумала, что это ему нужна помощь. Вряд ли мне удастся когда-нибудь снова затащить его к психиатру, он не пойдет.

      – То есть вы хотите сказать, что это из-за него меня сюда вызвали? – До Эрика постепенно доходило, что она хочет сказать. Похоже, это был тот случай, когда пациентом был вовсе не тот, кого считали пациентом.

      – Ну да. Он знает, что я умираю, но не может смириться с этим. И он останется совсем один, когда я уйду. Вы сможете помочь ему? – Миссис Тихнер схватила Эрика за рукав с неожиданной силой. – Пожалуйста, помогите ему.

      – Объясните мне, почему вы думаете, что ему нужна помощь.

      – Он твердит, что если я буду есть, мне станет лучше и я проживу дольше – но это не так. Я умираю, и с этим ничего нельзя поделать, – миссис Тихнер смотрела на Эрика не мигая, ее взгляд был спокойным и все понимающим. – Я не хочу зонд. Мне девяносто лет, я прожила долгую жизнь, и когда кончается действие моих обезболивающих, у меня болит абсолютно все. Я хочу, чтобы все шло своим чередом. Дома.

      – Понимаю.

      Эрик подумал, что ему хотелось встретить свой собственный уход с таким же мужеством. В осмотре явно не было никакой необходимости – миссис Тихнер была совершенно адекватна. И так как она отказывалась от его услуг, он мог с чистой совестью сосредоточиться на ее внуке, раз уж она так о нем волновалась.

      – А где родители Макса? Что они думают обо всем этом?

      – Его мать – моя дочь. Но мне даже не хочется о ней говорить – она ужасная дрянь.