Эфирное время. Полина Дашкова

торопливую Санину речь, окрики милиционеров, храп бомжей.

      Наталью под руки вывели на улицу. Она не сопротивлялась, только оборачивалась, глядела на удаляющееся лицо мужа, вжатое в тюремную решетку, бледное, заросшее темной щетиной, постаревшее за одну ночь лет на десять, изменившееся так, что казалось почти незнакомым. Она старалась разобрать последние его слова, видела, как шевелятся губы, но ни звука уже не слышала.

      На улице Димыч успокоился. В «кенгуру» он вообще успокаивался быстро, особенно при ходьбе. Единственное, что волновало его теперь, это запах молока. Мамина грудь была прямо у него перед носом. Он терся личиком о ее свитер и сердито хныкал, напоминая, что пора кушать. Наташа впрыгнула в троллейбус, уселась на переднем сиденье.

      Прежде всего надо было успокоиться и повторить про себя все, о чем просил Саня, чтобы ничего не забыть.

      «Дома у нас за эти дни никого не было, – думала она, глядя в окно троллейбуса и поглаживая Димыча по головке, – неделю назад забегала Ольга. Позавчера мама сидела с Димычем, пока я была у зубного. За эти три часа мог кто-то зайти, но мама забыла сказать…»

      Она глубоко задумалась и не заметила, как рядом с ней плюхнулась на сиденье пожилая тетка в пальто с каракулевым воротником и с кирпичными нарумяненными щеками.

      – Ой, ты, деточка, как же тебе неудобно в этом мешке, вот вырастешь, будут у тебя, бедненького, ножки колесом, спинка горбатая. Что же у тебя такая злая мама, миленький ты мой?

      – Послушайте, прекратите глупости говорить! – тихо огрызнулась Наталья.

      – Она к тому же еще и хамка! – обрадовалась тетка. – Да я бы таких выселяла из Москвы, нечего делать в столице, если вести себя не умеешь в общественном месте! Рожают, бесстыжие мерзавки, а потом мучают, таскают в мешках, как щенков, и еще хамят пожилым людям! – Она орала все громче, работая на публику. – Я бы таких лишала родительских прав, вы посмотрите на нее, посмотрите, она ведь несовершеннолетняя, ей просто опасно доверять маленького ребенка!

      Никто тетку не слушал. И это раззадоривало народную мстительницу еще больше.

      – И не кормит она его, голодом морит, я вижу, как у ребенка глазки блестят, он голодный! Сейчас, детка, сейчас, маленький…

      Наташа не успела опомниться, как в руках у Димыча уже была шоколадка «Пикник». Димыч, не раздумывая, потянул ее в рот прямо в обертке.

      – Вот! – торжественно прокомментировала мстительница. – Это называется мамаша, даже развернуть не может!

      Наташа выхватила шоколадку и бросила тетке на колени, Димыч стал громко протестовать, потянулся за шоколадкой, чуть не вывалился из «кенгуру». Наташа усадила его поудобней, расправила лямки «кенгуру», встала и спокойно произнесла, обращаясь к тетке:

      – Разрешите пройти!

      Для народной мстительницы наступил звездный час. Она намертво вросла в сиденье, раздулась, побагровела и даже попыталась схватить Наташу за руку. В итоге они с Димычем чуть не свалились в проход, но удалось вовремя вцепиться в поручень. Троллейбус резко затормозил у остановки. Наташа выскочила