Портрет королевского палача. Елена Арсеньева

Зовите меня просто Вася!

      И, не моргнув глазом, оставляю его навеки.

      Я возвращаюсь через Пале-Рояль, и ноги мои снова забиваются белой пылью. Совершенно как вчера! И, что характерно, налицо такой же, как вчера, облом в устройстве личной жизни.

      Выслушав мой отчет, Николь краснеет от злости:

      – Кошмар какой! Но ты не огорчайся, Валентин, завтра у тебя намечена еще одна встреча.

      – А потом? – на всякий случай уточняю я.

      – Ну, – мямлит бедная Николь, – пока никого нет… Ты у многих вызываешь интерес, но… – Глаза ее становятся несчастными. – Понимаешь, у тебя ведь есть ребенок, а не всякий мужчина согласится… Хотя это дурость, конечно.

      Она переводит взгляд на Шанталь, которая лежит на полу, задрав голенькие толстенькие ножки, и лижется с крокодилом. Господи, какое же чудо эти дети – когда не орут, когда спят, хорошо едят… Правда что дураки мужчины, ничего они не понимают в жизни, это же классно – получить уже готового ребеночка! Мне страшно думать о токсикозе, родах и первых месяцах после них, это и правда мрак, но если бы мне сейчас дали вот такую уже готовенькую куколку, как Шанталь, я бы ее обеими руками схватила!

      Между тем, почувствовав наши взгляды, русско-французская куколка отбрасывает крокодила, переворачивается на живот и начинает громко пыхтеть, приговаривая «дабн-дабн»: это означает, что младенец сильно хочет есть.

      – Но сейчас, – заявляет Николь гораздо бодрее, расстегивая блузку (хоть питается теперь Шанталь, «как большая», в основном кашами и всевозможными пюре, но дважды в день Николь все же прикармливает дочку грудью), – у тебя встреча с человеком, которого как раз интересовала русская невеста с ребенком. Он сказал, что ты ему по всем параметрам подходишь!

      – Ну, поживем – увидим, – выражаю осторожный оптимизм. – До свиданья, Шантальчик! Кушай хорошенько!

      – …Слушай, а мы с тобой смогли бы родить ребенка? – напористо спрашивает мой новый жених и стискивает мою руку в своем очень даже немаленьком кулаке.

      Я моргаю… ну да, само собой, это уже стало доброй традицией.

      Вот это мужчина! Мало ему уже готовой моей Лельки – немедленно требуется еще одно дитя! Между прочим, вот такие здоровяки – большеголовые, широкоплечие, с античными бицепсами (на плечах и груди Бенедикта едва не лопается черная тенниска) – бывают невероятно нежными папочками. Вдобавок они любят обширные семьи. Минимум трое детей, а желательно больше. Вопрос в одном: а хочу ли этого я?

      – Не беспокойся, – гудит Бенедикт, обладающий почти невероятной для такого громилы чуткостью. – Тебе не придется… я хочу сказать, что я не хотел бы много детей. Одного вполне достаточно, так что с твоей дочерью получится двое. Этим я буду вполне доволен! И еще, Валентин… – Он смотрит нерешительно. – Я, правда, не слишком хорошо разбираюсь в женщинах, однако интуиция подсказывает мне, что я тебе не слишком нравлюсь.

      Я только собираюсь автоматически возразить (а кто на моем месте поступил бы иначе?), но Бенедикт прерывает меня.

      – Ничего