Волшебный горшочек Гийядина. Светлана Багдерина

точно! – раздулся от гордости отряг.

      – А Сулеймания – дело тонкое! – округляя многозначительно глаза и поджимая губки, убежденно заговорила принцесса. – Калиф Ахмет Гийядин может обидеться на наше пренебрежение местными обычаями! А нам с ним еще Гаурдака загонять обратно! Зачем расстраивать будущего боевого товарища из-за такого пустяка, как день-другой пребывания у него в гостях?

      – Боевого? – скривился в невольной усмешке отряг. – Да я ему ничего острее перца сроду бы не доверил!

      – Кроме умения владеть оружием, у человека может быть много других достоинств! – гордо выпятила грудь гвентянка.

      – Д-да, – конунг сдался с первого взгляда без боя.

      – Но время… – начал было возражать Иван.

      – Один день – это ведь такая мелочь, Айвен, миленький! У нас же есть время!.. У нас ведь есть время? – оставив попытку уговорить лукоморца, она снова требовательно воззрилась на Олафа и Агафона.

      – Н-ну… есть… – признал отряг.

      – Крайне немного, – сурово подчеркнул маг.

      – То есть достаточно, чтобы на день-другой спрятаться под крышей за шторами, нырнуть в фонтан и забыть, что такое солнце? – неожиданно пришла на помощь гвентянке Серафима. – Неужели никто из вас не клялся себе, что по возвращении домой год не будет выходить из тени, а питаться станет исключительно мороженым?

      – Не клялся, – не задумываясь, покачал головой северянин.

      И тут же признался:

      – В голову не приходило…

      – Но идея хорошая… – не так уж нехотя, как хотел изобразить, проговорил волшебник, и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к покрасневшим и пылающим щекам и носу.

      – Один день под вашей гостеприимной крышей, о благородный калиф Сулеймании, стоит десятка под вашим открытым небом, – склонился в галантном поклоне и комплименте Кириан.

      – Сказано настоящим поэтом, – учтиво склонил набок голову в тяжелой чалме Ахмет.

      – Оценено настоящим поэтом, – куртуазно вернул похвалу бард.

      – Значит, мы остаемся? – радостно сверкнули глаза принцессы.

      Остальные члены антигаурдаковской коалиции переглянулись и кивнули.

      – Уговорила. Остаемся.

      Гостеприимство калифа оправдало, и даже с огромным запасом превзошло все самые нахальные ожидания перегретых и пересушенных путников: омовения, роскошные чистые одежды, пышный пир за полночь – с музыкой, пением, танцами и с взводом персональных опахальщиц.[8]

      А впечатлительную принцессу и бывалую царевну – одинаково, на этот раз – больше всего поразили ванны с разноцветной благоуханной водой – произведение старшего коллеги Агафона, молодого придворного мага, закончившего год назад с отличием ВыШиМыШи.[9] Вне зависимости от того, какие телодвижения совершались купальщиком, в районе его головы вода и пена всегда были янтарные с изысканным ароматом ананаса и дыни, у груди – розовая – вишня, малина и земляника, а в ногах – желтовато-зеленая

8

Что самое главное, как единодушно признали мужчины.

9

А значит, автоматически вызвали настолько активное неприятие его премудрия, что тот едва не отказался от умывания вовсе, заявив выспренно, что подобное применение магического искусства недостойно настоящего волшебника, позорит доброе имя и умственные способности того, если они у него вообще когда-нибудь были, и что использовать магию для порчи хорошей чистой воды в угоду пошлым вкусам профанов и обывателей все равно, что забивать гвозди шкафом.