Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1. Коллектив авторов

доставку провианта, наблюдать и собирать разведывательные сведения, беспокоить неприятеля по ночам» т. е. вести все дела, кроме собственно сражений.

      Войны, особенно международные, стали серьезным стимулом для укрепления единоличного правления. Для Испании – это, в первую очередь, войны Реконкисты (против Гранадского эмирата), колониальные захваты в Новом Свете и борьба с революционным движением в Нидерландах; для Франции – итальянские войны, франко-испанские, франко-голландские, не говоря уже о Тридцатилетней войне, ставшей испытанием для всех государств Европы. Военные конфликты поставили перед государством задачу содержать регулярную профессиональную армию, изменили характер ее комплектования, а в более широком смысле, потребовали кардинального переустройства всей исполнительной ветви власти. Ополчение в любом виде (ландвер, милиция) было реорганизовано в отряды правопорядка.

      Последствия подобных сдвигов сказались и на увеличении королевской армии. В Испании к середине XVII в. она увеличилась в 6 раз, во Франции к концу правления Людовика XIV в 10 раз (около 300 тысяч сухопутных войск), даже в территориально небольшой Пруссии к концу первой четверти XVIII в. насчитывалось около 90 тысяч штыков. Неуклонное падение военного авторитета, сопровождающееся сокращением доходов от военной добычи и традиционных сеньориальных владений, привело в конечном итоге и к сокращению влияния дворянства на государственные дела в целом. Служилое сословие все больше стало зависеть от королевской щедрости, которая принимала форму различных денежных субсидий, пенсий, придворных должностей. Так, штат придворных во Франции достиг к предреволюционному периоду 15 тысяч человек.

      Естественно, что абсолютизм не стремился к уничтожению политической роли дворянства, а тем более аристократии как таковой. Уничтожению или политическим преследованиям подвергались представители сепаратистских, центробежных тенденций. Именно этим следует объяснить физическую расправу над лордами Уорвиком, Линкольном, Суффолком в конце XV в. в Англии и громкие политические процессы во Франции, связанные с заговором Гастона Орлеанского в 1632 г. и казнью обер-шталмейстера Сен-Мара в 1639 г. Подобная двойственность отношения монархии к дворянству проявлялась на протяжении всего периода Нового времени. Объективно, позиция короны отражала реальный раскол в данном сословии, противостояние «старого» и «нового» дворянства. Менталитет аристократа отличался значительной консервативностью. Любой французский пэр с пренебрежением относился к дворянам «пера и чернильницы». В прусском табеле о рангах 1713 г. маршал (аристократ) был на 5 ступеней выше министра – гражданского чиновника, тоже дворянина, но вышедшего из буржуа. Даже орден нищенствующих францисканцев гордился наличием в своих рядах в разное время эрцгерцогов, герцогов, маркизов и графов. Эволюционируя, второе сословие стало источником аппарата управления.

      Первым шагом