.

пробьют и на улицы хлынут тенескаури. Тогда мы возьмёмся за руки и пойдём к Худу вместе, распевая весёлые песенки.

      Бук ухмыльнулся, салютуя кубком.

      – Идёт, – сказал он и выпил.

      Остряк осушил свою чашу, потянулся за другой.

      – Ты знаешь, где меня найти, – буркнул он некоторое время спустя.

      – Пока не нахлынет волна.

      Кошка спрыгнула с балки, метнулась вперёд и зажала лапой таракана. Начала с ним играть.

      – Ладно, – прорычал после паузы капитан, – чего ещё сказать хочешь?

      Бук небрежно пожал плечами.

      – Говорят, Скалла подалась в добровольцы. Ходят слухи, что паннионцы наконец готовы начать первый штурм. В любой момент.

      – Первый? Да второй им, скорее всего, и не понадобится. А «готовы» – они уже несколько дней, как готовы, Бук. Если Скалла решила жизнь свою положить, защищая то, что защитить невозможно, это её личное дело.

      – А какая альтернатива? Паннионцы пленных брать не будут, Остряк. Всем нам придётся драться – рано или поздно.

      Это ты так думаешь.

      – Если только, – продолжил Бук после паузы, вновь поднимая кубок, – ты не собираешься переметнуться. Обрести вдруг веру, по необходимости…

      – А какой ещё выход?

      Взгляд Бука стал суровым.

      – Набьёшь брюхо человечиной, Остряк? Чтобы выжить? И на такое пойдёшь, да?

      – Мясо есть мясо, – ответил Остряк, не сводя глаз с кошки. Тихий хруст дал ему знать, что игра окончена.

      – Однако, – сказал Бук, поднимаясь, – не ожидал, что ты ещё способен меня огорошить. Думал, я тебя знаю…

      – Думал.

      – Значит, за это отдал жизнь Драсти.

      Остряк медленно поднял голову. Бук увидел в его глазах нечто такое, что вдруг отступил на шаг.

      – Ты с каким Лагерем сейчас работаешь? – спокойно поинтересовался капитан.

      – С Ульданом, – прошептал пожилой мужчина.

      – Я к тебе туда загляну. А пока что, Бук, пшёл прочь с глаз моих.

      Тени отступили к стенам гарнизона, так что Хетан и её брат, Кафал, остались на солнцепёке. Склонив головы, баргасты сидели на корточках на старой, потёртой подстилке. По телам обоих тёк пот – почерневший от сажи. Между ними стояла широкая, неглубокая жаровня с горящими углями.

      По обе стороны от баргастов пробегали солдаты и княжеские посыльные.

      Кованый щит Итковиан разглядывал их со своего места у входа в цитадель. Он не слыхал, чтобы баргасты увлекались медитацией, но Хетан и Кафал почти ничего другого не делали с самого возвращения из Пленника. Они постились, ни с кем не говорили, самым неудобным образом расположились посреди цитадельного двора, в общем, превратились в неприступный остров.

      Это не обычный покой смертных. Они странствуют среди духов. Брухалиан требует, чтобы я отыскал к ним подход – любой ценой. Остался ли у Хетан ещё хотя бы один секрет? Дорога к спасению для себя и для брата, а также для костей Духов-Основателей? Неведомая слабость в нашей обороне? Недостаток в расположении паннионцев?

      Итковиан вздохнул. Он уже пробовал – безуспешно.