Настоящая черная ведьма. Елена Звёздная

увеличила втрое. А чего? Я, между прочим, мужику пользу принесу, у него после такой дозировки не то что кишечник, мозги разом прочистятся.

      Но это оказалось только начало.

      Часа не прошло, как в мою лавку, носящую весьма непрозрачное название «Лавка черной ведьмы», ломанулся весь «цветник» нашего Бриджуотера. Кого тут только не было! И госпожа Данкан – почетная старая дева города, пережившая девицей три помолвки, десять сбежавших еще до сего акта кандидатов в мужья и одного почти женившегося после принятия моего зелья священника, который у алтаря все же опомнился, никак высшие силы сжалились, сослался на свои обеты и ретировался. И сестры Невелис – все четверо в отца пошли, чем весьма кузнец и гордился, но его могучесть, коренастость и волосатость, на мой взгляд, как-то не слишком девиц красили. Кстати, не только на мой взгляд – мужская часть Бриджуотера придерживалась того же мнения, в результате сестры до сих пор в девках. Но всех затмила матушка Торникай, рванувшая к торговой стойке, где и устроилась, вывалив достоинство, выкормившее всех ее девятерых дочерей собственно на стойку, от чего та жалобно заскрипела, напомнив мне, что пора бы и ремонт сделать. Кстати, жалобно скрипела не только стойка, пол тоже отозвался надсадным стоном, от чего вся толпа сделала синхронный шаг назад, обоснованно опасаясь провалиться в подпол, а о моем подвале ходили страшные слухи, соответственно, туда никто не хотел.

      Кроме, похоже, матушки Торникай.

      – Уважаемая госпожа ведьма, – начала она без предисловий колоритным басом.

      Кстати, дочерям передался такой же и голос, и характер, ничего удивительного, что от них даже портовые грузчики улепетывали.

      – А сварите-ка мне зелье! – выдала Торникай.

      Скривившись так, словно на завтрак у меня были лимоны, а вовсе не два хрустящих пирожка с ягодами, решительно ответила:

      – Не сварю.

      – Это еще почему? – возмутилась почтенная.

      Хороший вопрос, очень. Глубоко вдохнув, со всем почтением ответила:

      – А потому что, госпожа Торникай, зелье для похудения не запивают пинтой пива три раза в день, заедая все это пирогами с мясом, жареными ребрышками и цельным тортом со взбитыми сливками!

      Мадам поморщилась, после махнула рукой, которая сделала бы по объему честь любой мужской ноге, в смысле бедренной части… да что там мужской – упитанные быки могли смело завидовать подобным объемам конечностей, и выдала:

      – Ну что вы, госпожа ведьма, это все дело прошлое, а я и так хороша!

      Угу, поговаривают, господин Торникай спать предпочитает на чердаке и не спускается с него на первый этаж, пока госпожа Торникай бродит по второму, так как опасается, что не выдержит пол и рухнет прямо на несчастного мужика, который по объему раз в пять меньше супруги. Жаль его, если честно, частенько он ко мне за успокоительным захаживает, сядет в сторонке и вздыхает так жалобно…

      – Приворотное мне нужно! – рявкнула матушка Торникай так, что я, задумавшаяся о ее бедном муже, вздрогнула от неожиданности.

      Демонстративно прочистив ухо, глянула на мадам, и прямо спросила:

      – В город новый холостяк приезжает, да?

      У госпожи Торникай согласно затряслись все три подбородка. Остальная толпа тоже радостно и возбужденно закивала.

      – Один? – уточнила я.

      Кивки усилились.

      Кто мне скажет – где логика?! Мужик-то один, а их тут уже штук двадцать в мою лавку набилось, и вот вопрос – делить они его как будут?! Короче, мужика заранее жалко. Потом припомнила сестер Блошич, собственно выданное им слабительное, и… мужика стало еще жальче. С другой стороны, слабительные у меня безвредные, а лишнее прочищение желудка еще никому не мешало, так что… В конце концов, я злая ведьма и никаких угрызений совести у меня нет!

      – Так, – постукивая черными накладными ногтями по торговой стойке, недобро начала я, – зелий приворотных у меня нет.

      – Так сварите! – возопила матушка Торникай, подаваясь вперед и жадно оглядывая полки за моей спиной.

      Да, проблема. Они же так просто не свалят, да и к окрестным черным ведьмам не пойдут – Грехен из ума выжила, ну так там возраст располагает, стольник разменяла уже, у Мадины после последнего эксперимента по отращиванию волос клиентов нет – а кому понравится, если на лысине начнет трава расти, да не какая-нибудь, а ядовито-синяя, а к Люсинде побоятся, та недавно с мужем развелась, так что в ней явно конкурентку видят. Но и мужика жаль как-то, уж даже и не знаю, с чего… Хотя нет, знаю – вот как замечу алчное выражение лунообразной физиономии госпожи Торникай, так тут же всех холостых жалко становится.

      – Ладно, – я поморщилась, едва стойка опять затрещала, – сделаем так – ночью сварю зелье, утром приходите.

      Столько радости было. А меня чужая радость бесит. Да вообще все бесит. Особенно трещина, оставшаяся на стойке после ухода массы госпожи Торникай. Тьма, эта женщина становится опасной для окружающих, и собственно окружающие это уже понимают – ничего удивительного, что как только мадам выходит на улицу, все извозчики стремительно