Голос карлика. Николай Щербатюк

меченная среди нескончаемой пустоты их гигантских тел. Они не замечают твоих страданий, твоих нужд и твоих ощущений. Для них это всего лишь мелочи, ведь их мир не включает в себя таких, как ты.

      Как бы ты ни старался, ты всё равно остаёшься в тени их огромных фигур. Люди, которых я встречаю, часто кажутся мне живыми памятниками своему величию. Когда они разговаривают, их слова напоминают мне гром, раскатистый и неудержимый, заставляющий землю дрожать. В мире гигантов не найдёшь тишины, только бесконечный шум и яркие моменты их присутствия.

      С самого детства я ощущал, что отличаюсь от всех. Вспоминая своё детство, я часто пытался понять, когда именно произошло это разделение между мной и ними, гигантами. Когда я оказался на обочине их мира? На какой стадии я стал этим непонятым существом, который вынужден был учиться выживать среди огромных теней? Я не мог не заметить, как моя жизнь течёт среди их великих побед и несчастий, среди их свершений и падений.

      Забавное, что до определённого момента, я не понимал, что именно во мне есть что-то такое, что отличает меня от других. В детстве я как-то не задумывался о своём размере, ведь у меня были другие заботы – игрушки, друзья, первые игры в песочнице, где я хоть и был меньшим, но никогда не ощущал этого, потому что всё было таким простым и естественным. Но затем мир начал меняться, и я стал замечать: мои друзья быстро росли, а я оставался всё таким же. Разница становилась всё более ощутимой.

      Я начал чувствовать себя другим. Мои движения были скромнее, а шаги – легче. Когда мы играли в прятки, я всегда прятался под столами, за камнями, в углах, где другие не могли пролезть. Это было одновременно забавно и грустно. Я находил себе укрытие в тех местах, которые для остальных были ничем, но для меня становились целыми мирами. Мой взгляд был ограничен теми пространствами, которые мне удавалось найти, в то время как гиганты двигались, казалось, по всему горизонту, а их действия были наполовину трагичными в своей всепоглощающей стремительности.

      Временами я думал, что быть карликом – это как смотреть на мир через стекло. Он огромен, полон чудес, но он не позволяет тебе быть частью себя. Ты лишь наблюдаешь, и, кажется, что твой взгляд со временем становится всё более отчужденным. Ты хочешь быть как все, ты хочешь двигаться в том же ритме, но не можешь. Ты всегда остаёшься за стеклом. Ты всегда будешь тем, кто смотрит на жизнь издалека.

      Когда мне было семь лет, я впервые столкнулся с этой реальностью. Мы с друзьями играли в поле, и я забежал в маленькое ущелье, чтобы скрыться от погони. В этот момент я вдруг увидел их – гигантов, которые шагали по дороге и казались такими же высокими, как огромные горы на горизонте. И вот, стоя в тени, я почувствовал свою маленькость. Моё тело, казавшееся мне до этого не таким уж малым, теперь стало чем-то беспомощным, ничтожным. Я осознал, что как бы ни пытался быть одним из них, я всегда останусь тем, кто останется в тени.

      Тогда, на том поле, я понял свою изоляцию. И это знание – знание о том, что ты не такой, как другие – стало как горький камень в моём сердце. Я стал считать себя неполноценным. И вот тут началось осознание того, что я не просто меньший – я и есть сам этот изгой, которого просто не существует в их мире. Это был первый момент, когда я увидел, насколько разные мы, гиганты и я. И тогда я начал задаваться вопросом: что я должен делать с этим осознанием? Как мне быть среди таких, как они, когда я – совсем другой?

      Я стал анализировать своё положение в этом мире. С каждым днём нарастала мысль, что я не просто маленький – я не такой, как они. Я не могу быть частью их существования, поскольку их жизнь вращается вокруг величия и могущества, тогда как моя была полна мелочами, незаметными для их глаз. Они могли легко игнорировать меня, обходить стороной, не замечая даже моего присутствия. А я, казалось, был обречён быть лишь зрителем, наблюдая, как они строят свои миры, свои истории.

      Однажды, когда я снова оказался в окружении своих гигантских друзей, я почувствовал, что больше не способен скрывать это внутреннее смятение. В их глазах я увидел интерес и одновременно недоумение. Почему Фёдор всегда прячется? Почему он предпочитает находиться в тени? Эти вопросы звучали в их невинных голосах, и мне было трудно объяснить, что именно происходит внутри меня. Я хотел бы рассказать им о своих чувствах, но слова словно застревали где-то между моими губами и их ожиданиями.

      Прошло время, и я стал замечать, как другие дети воспринимают меня. Взгляды, которые они бросали, были наполнены смесью любопытства и снисходительности. Мне становилось всё труднее выдерживать их взгляды, полные недопонимания. Я чувствовал, что для них я – не просто карлик; я был символом того, что можно назвать недостатком. И каждый раз, когда кто-то из них смеялся или шутил, мне казалось, что это смех звучит как приговор: «Ты никогда не сможешь стать таким, как мы».

      В такой атмосфере я начал выстраивать свою защиту. Я научился маскироваться под образ обычного ребёнка. Я притворялся, что мне весело, что я не ощущаю боли от их слов и взглядов. Но внутри меня росло недовольство собой. Я отказался от своей истинной природы ради иллюзии принятия. Это была борьба, которую я вел с самим