Настройщик власти. Сергей Бакшеев

в стране. Гельмут Коль снова будет канцлером ФРГ.

      Родители тоже смотрели телевизор. Мама обняла папу и шепнула на ухо:

      – Ты справился, Дирижер.

      Отец промолчал и посмотрел на Марка. От Саната не укрылось, что сын прослушал фугу и видел Гельмута Коля в соборе, но вряд ли догадался о сути четвертой ступени Пирамиды. Этой тайной владеют лишь сильные мира сего. А также те, кто их обслуживает: горстка музыкантов и семья Королевских настройщиков Фоглер.

      Следующий раз Марк оказался в том же соборе святого Стефана на обычном концерте для рядовых зрителей. Трубы звучали классически без неправильного тембра. Марк поглядел на дверцу, ведущую в недра орга́на, вспомнил манипуляции настройщиков, острую пику под горлом, удивительное звучание, преображение лысого толстяка, и понял, что прикоснулся к тайне. Смертельно опасной тайне.

      Отец оказался прав, тот день Марк Шуман запомнил на всю жизнь.

      ORT. Детский страх способен сделать из ребенка маньяка или гения. Пика в руке настройщика пугала и манила Марка. Спустя годы он с ней не расставался, а однажды вонзил в человека.

      Глава 2. Июнь 1987. Москва.

      Долгий июньский день неспешно поглощала серая ночь. Для Бориса Абрамовича Сосновского день выдался не только долгим, но и унылым, как вчера и позавчера. Да что там день, все последние месяцы Сосновский пребывал в безрадостном настроении. Доктор наук, заведующий лабораторией научного института осознал, что теряет профессиональную хватку, проигрывает конкуренцию молодым ученым. Его жизнь в науке завершается, выше по служебной лестнице он не вскарабкается. И что дальше? Ставить препоны талантам, втираться в соавторы, цепляться за должность, топить конкурентов и ждать пенсии.

      А дождешься ли? Основы государства и общества стремительно разрушаются. Лидер страны объявил перестройку и гласность, насаждает некое новое мы́шление. Меняет фундамент, надеясь сохранить здание. И жили не так, и думали не о том, и кумиры не те. Того гляди памятники начнут сносить и улицы переименовывать. Да хоть вот эти!

      Сосновский за рулем серой «Волги» обогнул памятник Дзержинскому перед главным зданием КГБ и поехал по проспекту Карла Маркса. Автомагнитола крутила кассету с записью оркестра Поля Мориа. Заиграла легкая пленительная «Токката». Сосновский увеличил громкость. Раньше красивая мелодия помогала ему расслабиться, привести в порядок мысли, нацелиться на новое. Но не сегодня. Он чувствовал себя высохшим деревом, смятой бумажкой, пустым колодцем. Что же делать? Залить пустоту алкоголем?

      Сосновский миновал Большой театр, здание Госплана и свернул направо на улицу Горького. Взгляд заскользил в поисках освещенных витрин ресторанов и кафе. Опять неудача! Двенадцатый час ночи – все заведения закрыты. Борис Абрамович в раздражении газанул, заметил что-то белое впереди, ударил по тормозам, услышал лязг столкновения и чуть не ткнулся лбом о стекло.

      Секундный страх трансформировался в гнев –