Настройщик власти. Сергей Бакшеев

потомкам. Исключение составила династия с особым слухом и голосом: Композитор, Вокалиста, Дирижер, Диджей. О них я написал отдельные книги, которые и принес вдове Сергея Васильевича.

      Ольга Романовна просмотрела пугающие обложки со знакомыми именами и с грустью поведала:

      – После вынужденной отставки Сережа продолжал следить за судьбой подопечных лаборатории. Анализировал, делал выводы, но бывшие коллеги его даже на праздничные юбилеи не приглашали. Единственный раз мужа-пенсионера вызвали на Лубянку в середине девяностых. На встрече присутствовал Борис Абрамович Сосновский.

      – Тот самый Сосновский? – удивился я, услышав имя серого кардинала российской политики.

      Вдова кивнула и скользнула пальцем по книгам:

      – Его интересовало досье на семью Композитора. Расспрашивал об их способностях.

      Я напомнил:

      – Простите, в девяностые Композитора и Вокалистки уже не было в живых, а Дирижер в те годы жил за границей.

      – Он-то больше всего и интересовал Сосновского.

      – Почему?

      – Потому что Дирижер великолепно играл на орга́не.

      – Я не ослышался, вы говорите про музыкальный инструмент?

      – Про самый величественный и грандиозный музыкальный инструмент – король всех музыкальных инструментов. Знаете, что мне сказал муж, когда изучил эту тему?

      Она посмотрела на меня так, словно готова была открыть великую тайну. Минутная тишина добавила значимости моменту. Ольга Романовна придвинулась ко мне и понизила голос:

      – В Советском Союзе власть предала орга́н забвению, за это и поплатилась.

      Я был разочарован:

      – Где власть, а где органные трубы! Сергей Васильевич пошутил.

      Глаза вдовы вспыхнули. Она встала, удалилась в другую комнату и вернулась с потертой кожаной папкой с гербом КГБ СССР. Сдвинула четыре моих книги на столике и хлопнула на их место тяжелую папку.

      – Работа полковника госбезопасности не располагала к шуткам. Забирайте досье в обмен на следующую книгу.

      Моя рука коснулась потрескавшейся кожи, прижала папку и уже не хотела ее отпускать. Вцепившись в досье, я раскланялся с хозяйкой, поспешил домой и уединился в кабинете. Под светом настольной лампы с зеленым плафоном времен СССР я бережно раскрыл старую папку, разложил листы и погрузился в невероятную историю.

      Досье Трифонова послужило толчком к новой работе. Я изучал документы, встречался с выжившими участниками событий, пока сложный пазл не сложился. Картина получилась пестрой и трагичной: возвращение Дирижера в Москву под именем Санат Шуман, тайные ночные концерты для элиты, крушение великой страны, алчная борьба олигархов, взлет во власть Сосновского, жестокие убийства ради борьбы за престол. И главное! Спонтанная, весьма затратная и необъяснимая установка больших музыкальных орга́нов в столице и регионах на рубеже веков, совпавшая с кардинальной сменой власти в России.

      На фоне исторических потрясений роль маленького мальчика Марка Шумана поначалу была незаметной, а затем стала решающей. Внук убийцы-чудовища Композитора, сын гения мести Дирижера, племянник невероятной Вокалистки постепенно превратился… Впрочем, я забегаю вперед.

      Реальные события как и в первых книгах я дополнил воображением автора и изложил в виде остросюжетного романа.

      Ольга Романовна Трифонова прочла рукопись первой. Неделю хранила молчание, потом сказала, как попрощалась:

      – Публикуйте, если ничего не боитесь.

      Я ушел от нее с рукописью и лишь дома обнаружил заметки в конце каждой главы, подписанные ее инициалами на латыни: ORT. Так она выразила свои эмоции, подумал я, но лишь к концу текста убедился, что заметки написаны рукой другого человека – реального прототипа моей книги. Я долго думал, как с ними поступить – и оставил, как есть. Даже в художественном произведении читатель должен услышать голос живого человека.

      Перечитывая обновленный роман, я разгадал аббревиатуру ORT из трех слов на латыни. Но решил, что точнее будут два других IT. Их перевод вы уже знаете.

      Глава 1. Январь 1987. Пассау, Германия.

      Поздним январским вечером 1987 года к Кафедральному собору святого Стефана в Пассау подъехал бежевый «мерседес»-такси. Из машины выбрались трое: органист Санат Шуман, его жена Лия и пятилетний сын Марк. Мальчик задрал голову и открыл рот. Белые стены огромного собора устремлялись в темнеющее небо так высоко, что кресты над зелеными шапками башен были едва различимы. Скульптура женщины с младенцем в руках, застывшая на краю крыши, заставила Марка вцепиться в руку матери. Сын божий смотрел вниз и пристально разглядывал входящих в храм.

      Однако прихожан холодным вечером не наблюдалось. Высокие парадные двери собора были закрыты, и семья просочилась в храм мимо божьего взора через боковой придел.

      Взволнованный Санат Шуман объяснял на ходу:

      – Лия, здесь самый большой в Европе орга́н. Инструмент с невероятными возможностями. Марк, ты запомнишь