Дорога в никуда. Зарина Денилбековна Шаухалова

обормотал он, уставившись на красные габариты внедорожника впереди. Водитель, безликая тень за стеклом, наверняка листал телефон, не замечая мира вокруг. Телефон Артёма жужжал в подстаканнике, но он не обратил внимания. Очередной клиент, очередной дедлайн, ещё один повод ненавидеть этот город. Он прибавил кондиционер, шипение холодного воздуха заглушило гудки снаружи. Машина была его убежищем, чёрной крепостью против хаоса. Символом статуса. Необходимостью.

      Радио захрипело, выплюнув новостной репортаж: «…индекс качества воздуха достиг критического уровня. Власти призывают избегать выхода на улицу. Больницы сообщают о переполненных отделениях, детские палаты не справляются…» Артём выключил его. Всё то же самое. Город всегда задыхался, всегда умирал. Ничего нового.

      Он взглянул в зеркало заднего вида, поймав своё отражение. Тридцать четыре года, острые скулы, усталые, но упрямые глаза. Человек, который выгрыз себе путь из разваливающегося пригорода до углового офиса в стеклянной башне. Машина – «Варков», седан высшего класса, кожаный салон, кастомные диски – была доказательством. Доказательством, что он не один из тех лузеров, что толкаются в метро или крутят педали, как какие-то хипстеры. Он был *колясочником*, водителем, тем, кто всё ещё держал контроль.

      Пробка дёрнулась вперёд и снова замерла. Артём выругался сквозь зубы. Через двадцать минут он должен быть на ужине с клиентом, но с такой скоростью он не проедет и километра до полуночи. Он постукивал по рулю, ритм совпадал с пульсом в висках. Снаружи между машинами мелькнул велосипедист – тощая фигура в светоотражающем жилете, лавирующая в пробке, как крыса в лабиринте. Артём скривился. *Проснувшиеся*, так они себя называли. Дураки, которые думали, что велосипед или переполненный автобус спасут планету. Как будто их жалкие жесты могли отменить век прогресса.

      И тут это случилось.

      Визг шин. Вспышка металла. Мир накренился.

      Машину Артёма рвануло вперёд, что-то врезалось в зад. Его голова мотнулась назад, потом вперёд, ремень безопасности впился в грудь. Где-то позади разлетелось стекло. На миг всё стало шумом – гудки, крики, его собственный пульс, бьющий в ушах. Он замер, всё ещё сжимая руль, глядя на приборную панель, словно она могла объяснить, что произошло.

      «Чёрт», – прошептал он, нащупывая ручку двери. Он выбрался наружу, в дымку, его лакированные туфли захрустели по битому стеклу. Задняя часть «Варкова» была смята, фонари превратились в кашу из металла и пластика. Позади возвышался грузовик доставки, передний бампер помят. Водитель, коренастый мужик в засаленной куртке, уже выскочил и размахивал руками.

      «Ты что, слепой?» – заорал он. «Тормознул резко, дебил!»

      «Я?» – голос Артёма был острым, адреналин бил в кровь. «Ты мне в зад влетел, идиот! Посмотри на мою машину!»

      Спор разгорелся, голоса перекрикивали городской гул. Другие водители высовывались из окон, орали ругательства или снимали на телефоны. Собиралась толпа – стервятники, привлечённые аварией. Голова Артёма пульсировала, зрение плыло в смоге. Он не заметил скорую, пока её сирена не прорезала хаос, мигая красными огнями, как предупреждение.

      Медики протолкались сквозь толпу, отдавая команды. Артём отмахнулся – он в порядке, только потрясён, – но они настояли на осмотре. «Стандартная процедура», – сказала молодая медичка, её голос заглушал респиратор. Она отвела его к скорой, где он сел на край, дыша через кислородную маску с лёгким запахом пластика. Мир казался далёким, будто он смотрел на него через запотевшее стекло.

      И тут он её увидел.

      Она стояла в нескольких метрах, наблюдая за сценой с пугающим спокойствием. Женщина, лет под тридцать, с короткими тёмными волосами и шарфом, прикрывающим нос от смога. Она не была похожа на остальных – без телефона в руке, без любопытства зеваки. Её глаза, зелёные и острые, впились в него. На миг Артёму показалось, что она видит его насквозь – через дорогой костюм, прямо в путаницу его мыслей.

      «Ты один из них, да?» – сказала она, её голос прорезал шум. Не громкий, но чёткий, как лезвие.

      Артём стащил маску. «Из кого?»

      «Колясочник». – Она произнесла это слово, будто оно было болезнью. – «Цепляешься за свою клетку, душишь город, чтобы чувствовать себя королём».

      Он моргнул, сбитый с толку. «Слушай, я не знаю, какая у тебя проблема, но меня только что протаранили. Засунь свои проповеди куда подальше».

      Она шагнула ближе, не отступая. «Ты думаешь, это —» она обвела рукой аварию, пробку, дымку, – «случайность? Это выбор. Твой выбор. Каждый раз, когда ты поворачиваешь ключ, ты кого-то убиваешь».

      Артём рассмеялся, хрипло, с болью в горле. «Ты что, из этих эко-фанатиков? Иди прикуй себя к дереву и оставь меня в покое».

      Её глаза сузились, но она не дрогнула. «Ты не ранен», – сказала она, взглянув на медиков, собирающих оборудование. – «Но ты всё равно инвалид. Моральный».

      Слова ударили сильнее, чем авария. Артём открыл рот, чтобы огрызнуться,