Крылья. Татьяна Солодкова

Ответы на вопросы даны простым, легкодоступным языком. Да, нет терминов и формулировок из учебников, зато есть четкое понимание предмета, что гораздо ценнее.

      Неужели сам?

      С другой стороны, если информация, полученная от Кима Валентайна, правдива, то Риган сел за штурвал допотопного крейсера с убогой автоматикой и просто так, вручную, без расчетов и подготовки провел его через «окно». По наитию, без знаний.

      Тогда получается, что Джейсон Риган – прирожденный пилот. И то, что он убил десять лет на беготню за преступниками в альфакритской полиции, – непростительная трата таланта.

      Но звучит это слишком фантастически, чтобы поверить. Не может быть, чтобы человек с такими способностями сам никогда не хотел летать.

      То, что Оливер не приложил руку к результатам экзамена, поумерило мой пыл и уменьшило градус подозрительности. Тем не менее я еще далека от того, чтобы принять гениальность этого парня на веру. Потому что вера мне не нужна, хочу доказательств.

      Дверь распахивается без стука и предупреждения. Верно, некому оповещать о посетителе – поздний вечер, Барбара давно ушла домой. Ди всегда задерживалась со мной до последнего, а у этой девчонки четкий график. Ей нужно домой кормить кошек, а у нее их четыре.

      Улыбаюсь при виде вошедшего, вернее, ворвавшегося в мой кабинет.

      – Привет, мам! Вызывала? – отвечает Лаки ответной улыбкой.

      Вообще-то, я просила его зайти еще часа три назад, и он обещал скоро быть.

      Демонстративно смотрю на часы.

      Лаки виновато пожимает плечами.

      – Когда ты позвонила, мы были с Ди в кафе. Не мог же я оставить ее одну? Она еще волнуется по поводу утреннего экзамена.

      Мой безумно влюбленный мальчик. Нет, не могу на него злиться.

      Провожу ладонью по лицу. Устала.

      Снова смотрю на сына.

      – С каких пор Ди пользуется алой помадой?

      – А? – Лаки, успевший по-хозяйски расположиться в кресле для посетителей, сначала не понимает, а затем торопливо трет правую щеку и с ухмылкой смотрит на красные разводы, оставшиеся на ладони. – Это не Ди, это Кармен. Спасибо!

      Иногда мне непонятно, как столько оптимизма может содержаться в одном человеке. Но я точно понимаю всех этих Кармен, Барбар (это только она сама думает, что окружающие не замечают ее безответной влюбленности в моего сына) и всех остальных.

      – Ди-то не ревнует? – интересуюсь, улыбаясь.

      Лаки смотрит на меня так, будто я сморозила несусветную глупость.

      – С чего бы? – Похоже, искренне не понимает.

      Меня начинает разбирать смех, но держусь. Настроение стремительно улучшается.

      – Ну, как же, – терпеливо объясняю, откинувшись на спинку стула и вытянув под столом ноги. – Какая-то Кармен, помада у тебя на щеке…

      Лаки корчит гримасу.

      – Кармен – моя однокурсница и просто была рада меня видеть после каникул.

      – Ах, эта Кармен, – тяну многозначительно. Конечно, знаю Кармен, я помню имена всех своих студентов даже после выпуска, не то что с текущего потока.

      Лаки