Каникулы на улице Зеленой. Юлия Грачева

уже 7

      В выходные дни я просыпаюсь самая первая, особенно летом. Сегодня мама будет спать долго, она пришла "с ночи". Сестра Наташа тоже спит дольше меня. Я спустила ноги на прохладный деревянный пол. Солнце уже освещало всю комнату и сестра запрятала лицо глубоко в подушки. От пола до потолка лучи вырезали ровный узкий коридор, вдоль которого пылинки устроили причудливый танец. Я протянула руку к ним, пальцы и ладошка порозовели и стали будто прозрачнее.  На кухню мне надо было пройти мимо маминой комнаты, я старалась идти как можно тише, но половицы все равно заскрипели. Никто не проснулся. Мой путь пролегал через ванную комнату, где я помыла глаза  двумя пальцами.  На кухне уже было светло и жужжал холодильник. Когда я положила на него руку, рука тоже зажужжала  и стало щекотно. На окно села муха и побежала вверх, я ткнула в нее пальцем и она задергалась под ним и тоже зажужжала. Я убрала палец, муха улетела. Двор за окном был почти пуст. Какой -то дяденька в зеленой куртке быстро шел с тележкой в сторону сараев. У третьего подъезда сидел наш дворовый пес Бимка. Ждал, кто его первый выйдет кормить.  Я отрезала кусок белого хлеба, намазала его маслом и посыпала сахаром. Это мой завтрак. Второй кусок я отрезала для Бима, намазала его маслом, но без сахара. Пока я жевала свой хлеб, мне в друг в голову пришла неожиданная мысль. Почему я могу? Почему я могу смотреть в окно, резать ножом хлеб, ловить муху, наблюдать танец пыли? Чьи глаза глядят из меня. Кто двигает моими руками? Чьи мысли я думаю? Я чуть не задохнулась от неожиданности. Это ведь все делаю я. Мама спит. Папа на работе. А я все могу. Я человек? Я зашла в ванную, сняла свою юбку с веревки, одела ее поверх футболки, взяла кусок хлеба для Бимки, надела сандалии и потихоньку открыла дверь. Пока меня никто не оклинул, я быстро закрыла дверь и побежала по ступенькам на улицу. Мой дом самый высокий,  пять этажей.  Для нашего поселка это высокий дом и длинный, целых восемь подъездов. Крайний угол огибает тоже пятиэтажка, покороче. А наперерез нашему дому стоит такая же пятиэтажка, прямо между четвертым и пятым подъездом. Эти два с половиной дома и создавали наш "квадрат", вернее прямоугольник, в ближней части которого мы и обитали. Только я вышла к подъезду, Бимка тотчас побежал ко мне, виляя рванным хвостом. Я села на скамейку и протянула ему хлеб. Бимка аккуратно взял с ладони хлеб. Положил на дорожку и начал слизывать масло. Я погладила его по голове. Он не зарычал, а старательно слизывал масло. Когда масло закончилось, он подбросил немного хлеб вверх и поймав его пастью начал жевать. Жевал долго, пару раз уронил и подхватывал снова. Когда Бим закончил свою трапезу, мы пошли обходить наши владения.  Сначала нужно залезть на деревянную горку, как на обзорный пункт и посмотреть, не проснулся ли кто еще из моих друзей и не маячит ли уже перед окнами. Нет. Но это ничего. Пока можно пойти проверить "секретики". Мы вчера как раз устроили пару новых "секретиков" с Аленкой и Светкой. Один "секретик" с лепестками ноготков я нашла сразу, а второй – с большим трудом. Мы подложили под белое стекло красный блестящий фантик от конфеты из ГДР, которыми угощала нас вчера Инна. Таких конфет в магазине не купишь, их только можно привезти из-за границы. Поэтому, этот "секретик" так ценен для нас. Я прочистила пальцем стеклышко и еще раз полюбовалась. Потом я решила сходить к соседнему дому, покататься на карусели. Но в этот момент Аленка затарабанила в окно на первом этаже и я побежала к ее дому. Аленка мне энергично жестикулировала, показывая, что она куда – то собирается. Наверное на сарайку. Мне захотелось с ними. Но пока я ждала Аленку, на балкон вышла мама и позвала меня домой. Завтракать. Потом мама отправила нас в магазин за молоком. Сестра Наталья убежала первая занимать очередь. А я взяла желтый трехлитровый бидон и авоську и пошла коротким путем в магазин,   "стекляшку". Ну потом я подумала, что очередь за молоком уже большая и спешить некуда и свернула в палисадник за нашим домом. Я брела между кленов и ив, шла и размышляла: "Вот здорово, все – таки, что наши царя свергли. Я могу взять бидончик и идти в магазин, совершенно свободно. А так работали бы мои родители на какого – нибудь помещика и меня в поле бы работать заставляли. И не пошла бы я в первый класс в этом году.  А так у меня уже портфель собранный стоит, коричневый, с вороной. Такой же, как у всей моей детсадовской группы, с которыми мы идем в школу. А еще при царе детей секли и в угол ставили, на горох.  А капиталисты, говорят, до сих пор детей секут. И дети у них не все могут в школу ходить.  Потому что неравенство. Нет свобод у них. Темные люди. Надо у бабы Груши, кстати, спросить – работала ли она у помещика, ей же скоро сто лет исполнится. Она должна царя помнить." – Юлька, ты чего здесь шатаешься? Скоро очередь наша пройдет. Давай бегом в магазин. Замучила ты меня уже! – прервала мои мысли сестра Наташа. Она у меня старшая. Командует все время. Устала я от нее. Наташка забрала бидон и авоську и побежала вперед, сокращая дорогу. Я побежала за ней, хотя могла бы побежать в другую сторону. Ну она же родителям расскажет.  Сечь меня конечно не станут, но авоськой мама постигает, как пить дать. Очередь в магазин была большая, хвост стоял далеко за крыльцом. Наташа, распихивая народ локтями и приговаривая, что у нас занято, тащила бидон и меня за собой мимо стоек с консервами. Очередь шла в молочный отдел. Привезли молоко и сметану. Молоко из фляг разливали продолговатым черпаком в бидоны покупателей, а сметану накладывали