Однажды на Украине. Сергей Прокопьев

не только свежие трупы, раненых могли привозить на убой. Ведь были же «чёрные трансплантологи». Получается, чёрные мясники тоже… Без того мы злые были на нациков за удары по мирняку. Ну, ты воюй на поле боя. Не будь мясником, при чём здесь дети, женщины… Онконцентр сложили. Поступила команда: срочно эвакуировать. Мы помчались и не успели, приезжаем, такая злость накатила… Трупы, фрагменты тел… Без того люди зачастую обречены в такой клинике. Бандеровское звериное нутро – не жалеть никого, уничтожать под корень, кто за Россию. Таких же кровожадных наёмников притянули к себе. Это ведь дикая Африка: съешь врага – станешь сильнее. Мы открыли карту, попросили показать кафе. Информатор быстро нашёл свой дом, потом указал на кафе. Хотели передать военным координаты, чтоб жахнули, но кафе не высвечивалось, дом информатора отбивался на карте, кафе – нет, глушилки, что ли, поставлены…»

      – Сам-то был в этом кафе? – спросил Игрок информатора.

      – Я не по этому делу, – возмутился пленный.

      – Как не поэтому, если служишь людоедам?

      Информатора увели.

      – Не первый раз слышу про каннибализм, – сказал оперативник, собирая бумаги со стола.

      Игрок с Тайсоном вышли на крыльцо. Небо закрывали чёрные тучи, собирался дождь… Николаев был в пятидесяти километрах. Час езды и… каннибализм…

      Военная тайна

      После эвакуации из Херсона стояли в Новой Каховке, зоной ответственности подразделения были также Алешки, Голая пристань. В то утро объезжали Новую Каховку. Ночью были прилёты, задача стояла осмотреть места поражений. Ехали на гражданской машине «Лада XRAY», и вдруг засвистели мины. Стреляли с противоположного берега, работал стодвадцатимиллиметровый миномёт. Первая линия наших окопов тянулась вдоль левого берега, была она пристрелянная, но мины ложились ближе к дороге, на дорогу. За рулём сидел Мамай, он давил на газ, выжимал из машины всю мощь. На заднем сиденье Игрок и Спартак. Вдруг впереди на обочине показалась женщина. Она стояла, будто ловила попутку в мирное время, не думая ни о каком обстреле.

      – Да ложись ты! – крикнул Игрок.

      Бабулька, будто услышала, упала.

      – Тормози! – скомандовал Игрок.

      Она лежала у линии асфальта. Кровь на щеке, на лбу. Возрастом за шестьдесят. Синяя с белым ветровка была посечена, будто конторским ножом её посекли на лоскуты. Осколки стодвадцатимиллиметрового миномета толстенные ветви деревьев косят, как траву, что им ветровка.

      Игрок выскочил из машины, бросил взгляд в сторону окопов. Они были совсем рядом. Оттуда махали наши вояки – уезжайте. Как бы говоря: вы что, дураки? Сейчас накроет! Уматывайте! Игрок показал на потерпевшую, мол, не дураки, бабулю спасаем. Мина разорвалась метрах в ста с другой стороны дороги, над головой полетели осколки. Игрок схватил бабульку, с помощью Спартака втащил в салон:

      – Погнали! – крикнул Мамаю.

      Спартак прыгнул на переднее сиденье, Игрок открыл багажную дверь, нырнул