Брусиловский прорыв. 1916 год. Максим Оськин

глядя с высоты прошедшего времени на ошибки предков. А что было думать и делать тогда, в далеком 1916-м? Военная машина любого государства подразумевает наличие структур, которые занимаются аналитикой в отношении опыта войны, дабы приспособить его к сиюминутным нуждам и поставить себе на вооружение. Эти структуры именуются Генеральным штабом. Так вот, в России подавляющее большинство генштабистов находились в действующей армии, и потому они не могли полноценно заняться обобщением хода военных действий.

      Кажется, что в таком случае можно было бы собрать нужных людей в военном ведомстве. Но и само Военное министерство представляло собой сверхбюрократическую, косную структуру, вследствие чего оно и было отстранено Ставкой от военного планирования во всех сферах. Добавим еще, что в России «наверху» традиционно не принято прислушиваться к мнению и суждению «низов». В таких случаях поступают просто: «под сукно». Так что никакие рационализаторские предложения по управлению войсками и вопросам стратегии и оператики не могли дойти до военных «верхов».

      Достаточно вспомнить, что выдающийся российский военный ученый, «русский Клаузевиц», А. А. Свечин, бывший уже до войны видным военным теоретиком, по собственной инициативе попросился из Ставки в строй. Наконец, в Российской империи того периода не оказалось высокопоставленного военного гения, способного в одиночку встать наперекор всей закосневшей от времени военной машине: потому-то тогда вздыхали о «белом генерале» – М. Д. Скобелеве.

      Таким образом, в конечном итоге директива Верховного главнокомандующего о предположениях относительно предстоящего наступления, от 11 апреля за № 2017, гласила, что главный удар будут наносить армии Западного фронта. Армии Северного и Юго-Западного фронтов оказывают содействие, нанося удары с надлежащей энергией и настойчивостью, как для производства частных прорывов в оборонительной линии противника, так и для поражения находящихся против них сил неприятеля. И все-таки эта директива впервые предусматривала одновременное стратегическое наступление всех трех русских фронтов от Балтики до Карпат.

      Понятно, что при обозначении на ударных участках прорывов масштабного успеха противник начинал общее отступление на всем Восточном фронте, подобно тому, как отходили русские в 1915 г., и тогда уже все русские армии всех трех фронтов переходили к общему наступлению. Следовательно, стратегическое наступление признавалось как главное средство успеха в кампании 1916 г., тем более, что русская Ставка рассчитывала сломить сопротивление неприятеля уже в Галиции и Польше. Это последнее означало, что после глобального поражения вооруженных сил противника последует окончание войны, и для этого не нужно будет «походов» на Берлин и Вену. Разработанный план наступления, по характеристике военного историка, был смелой, передовой мыслью для того времени: «Однако ее осуществление на практике упиралось в нерешительность, в боязнь наступления, проявлявшуюся у главнокомандующих