Фиктивная жена миллиардера. Анна Россиус

Не говоря уже о том, что сам бы надолго мог сесть, если бы оказался не прав и ты бы не выжила. Забудь его, Аля, и никогда не ищи".

      – Роман ещё спит?

      Я вышла вслед за Юлей на улицу и тут же поёжилась. Холодный влажный воздух мигом проник под одежду и начал пробирать до костей.

      – Он раньше меня убежал. Познакомился вчера с канадским хоккеистом и позвал его на пробежку.

      Мы бодрым шагом направились в сторону леса .

      – У вас же годовщина свадьбы завтра, – вспомнила я. – Ты на Сейшелы хотела…

      – Думаешь, я смогла бы уехать и оставить тебя тут одну, на растерзание Белову? Ла Диг от меня никуда не денется. И Ромке здесь хорошо. Он хоть и ворчит, что пришлось резко подрываться и ехать – на самом деле, очень доволен. Особенно теперь.

      – Из-за канадца?

      – Угу. Теперь у него есть компаньон для пробежек и рыбалки.

      К реке вышли минут через двадцать.

      У небольшого деревянного мостика, перекинутого на другой берег через бурный поток уже собралась небольшая группа людей в дождевиках и с фотоаппаратами.

      – Видишь – народ подготовился, – стуча зубами от холода, выдавила я.

      – Китайские туристы. Куда ж без них? – ответила Юлька, ища глазами своих соседок. – Проспали, похоже.

      Мы подождали еще несколько минут, и двинули по тропинке вдоль реки.

      – Ну ничего. Одни прогуляемся. Может, как раз расскажешь мне про своего доктора?

      – Что рассказывать, Юль? Ты и так всё знаешь…

      – Я знаю, что ты не стала бы спать с первым встречным, вот что. И этот твой гематолог, Никита Николаевич, вообще не производит впечатление…

      – Я не его имела в виду! Меня не он спас.

      – А кто ж тогда? Ты представь себе – нам говорят, что у тебя агрессивная форма болезни, последняя стадия. Лечение будет опасное и маловероятно, что поможет. Тебя переводят в интенсивную терапию и неделю о тебе ни слуху, ни духу.

      – Я ту неделю вообще плохо помню…

      – Рома ставит на уши весь мед персонал и выясняется, что ты вовсе не в реанимации, а в частном крыле. А Никита Николаевич говорит, что ты вдруг подписала отказ от химиотерапии. Представляешь, в каком мы были шоке? Решили уже, что ты сдалась и мать послушала – она ж к небе каждый день новых шаманов, колдунов всяких водила…

      – Всё было наоборот, Юль. Андрей уговорил меня попробовать экспериментальный препарат, не сертифицированный у нас. Хотя показаний к его применению не было никаких. И провёл диагностическую операцию, которую не имел права проводить, – я откинула с шеи волосы и указала на небольшой продолговатый шрам.

      – Ох и ничего себе… Что ж ты молчала? Мы с Ромой поддержали бы тебя, на что бы ты тогда не решилась!

      – Да я не в состоянии была рационально мыслить. И верила всему, что он мне говорил. То есть, фактически – за меня решения принимал едва знакомый человек. И если всё это вскроется… головы полетят. Никиты Николаевича, прежде всего, под носом у которого это всё происходило.

      – Откуда он вообще взялся, этот Андрей? Вы ведь не общаетесь теперь, как я понимаю?

      – Не