Будни зеркальщика. Кирилл Шарапов

на том же месте, ленты, которые он кинул, застыли в десяти сантиметрах от лица. Радим попытался пошевелиться, но не смог, все было по-прежнему, вот только миродит, из которого был создан накопитель, медленно, миллиметр за миллиметром, осыпался зеленоватой пылью. Дикий понял, что процесс почти завершен. Вопрос – так это должно было быть или он все же накосячил, не зная каких-либо хитростей? Да откуда ему знать? Вся информация по вскрытию хранилища у него была от Светаны. И он сильно сомневался, что она сама вскрывала подобное, наверняка, ей тоже кто-то рассказал. Понимая, что скоро временная аномалия закончится, и если он не сумеет среагировать, то попадет под удар черных лент, Вяземский напружинил ноги так, чтобы как только сила, его удерживающая, иссякнет, он завалился на левую сторону, пропустив ленты мимо себя. А потом, если резерв не пуст, а уж он точно не должен быть пуст, Дикий ударит светом.

      Из воспоминаний его вырвал нетерпеливый звук клаксона, в десяти метрах от него обнаружились старые жигули, с крыльев которых осыпалась ржавчина. За рулем сидел дед лет семидесяти и с неодобрением взирал на дорогой черный джип, который преградил ему дорогу. Радим быстро закрыл дверь и сдал назад, освобождая проезд. Дед еще раз ожег его злым взглядом и поехал дальше.

      Радим же, поняв, что стик истлел впустую, раскочегарил новый. Открыв дверь, он затянулся и, выпустив дым на улицу, снова прикрыл глаза.

      Ну, что сказать? Вся его подготовка к рывку и попытка избежать атаки не привели ни к чему. Поле исчезло внезапно, и как бы он не напрягал свои мышцы, стараясь задать новый вектор для тела, ничего не вышло. Он стал заваливаться на спину, но ленты, оказались куда быстрее. Он успел приложиться копчиком о грязный кафельный пол. Стоило им коснуться его тела, как адская боль скрутила его в одно мгновение. Разряд шокера, который превращает девяностокилограммового мужика в кисель за одну секунду, по сравнению с этим детский лепет. Ленты оплели его тушку, свет тут же исчез, он оказался в непроглядной тьме. Его корежило, мысли о каком-либо сопротивлении покинули голову, осталась единственная, быстрее бы все это кончилось, а потом пришел страх, страх никогда не вернуться, страх того, что никто никогда не узнает, где он нашел свой конец. И, видимо, это послужило каким-то триггером, он так и не понял, что случилось, просто в один прекрасный момент тьма исчезла, полыхнула яркая белая вспышка света, и Радим, ослепнув, отключился. Когда он пришел в себя, то понял, что не видит, белый свет – это все, что для него существовало. И это напугало его больше, чем смерть, остаться калекой – вот его самый страшный кошмар. В мыслях, которые ворочались с трудом, он увидел себя идущим по улице с палкой, прощупывая каждый метр перед собой, а рядом шла Ольга. Она не бросила его, но взгляды полные жалости и отсутствие огня в ее глазах, были для него хуже одиночества и забвения. Это была уставшая женщина, убитая бытом и тяжелой ношей. Радим на секунду содрогнулся от жалости к себе и к ней, но потом успокоился, если он ослеп, ему отсюда не уйти, ему не вернуться домой, а значит