Европейское воспитание. Ромен Гари

сять мешков картошки, по пятьдесят кило в каждом, выстроились вдоль земляных стен. В одной из этих стен, рядом с матрасом, выдолбили очаг: труба выходила наружу в нескольких метрах от землянки, посреди зарослей. Крыша была прочной: они взяли дверцу бронепоезда, который год назад подорвали партизаны на железнодорожном пути Вильно – Молодечно.

      – Не забывай каждый день менять ветки, – сказал врач.

      – Не забуду.

      – Следи за дымом.

      – Хорошо.

      – И самое главное: никому ничего не говори.

      – Не скажу, – пообещал Янек.

      Отец и сын с лопатами в руках любовались своим творением. “Хорошая kryjówka[1], – подумал Янек, – за кустами совсем не видно”. Даже Стефек Подгорский, более известный в школе Вильно под кличкой Виннету, благородный вождь апачей (сам Янек в сообществе “краснокожих” носил славное прозвище Верная Рука), даже Виннету не догадался бы о ее существовании.

      – Сколько я здесь проживу, папа?

      – Недолго. Немцев скоро разобьют.

      – Когда?

      – Не надо отчаиваться.

      – Я не отчаиваюсь. Но хочу знать… Когда?

      – Может, через пару месяцев… – Доктор Твардовский посмотрел на сына. – Прячься.

      – Хорошо.

      – И не простудись. – Он вынул из кармана браунинг. – Смотри. – Он показал, как пользоваться оружием. – Береги его как зеницу ока. В сумке пятьдесят патронов.

      – Спасибо.

      – А сейчас мне нужно идти. Вернусь завтра. Спрячься хорошенько. Оба твоих брата убиты… Ты – все, что у нас осталось, Верная Рука! – Он улыбнулся. – Наберись терпения. Наступит день, и немцы отсюда уйдут… Те, что еще будут живы. Думай о матери… Далеко не отходи. Будь осторожен с людьми.

      – Хорошо.

      – Будь осторожен с людьми.

      Врач растворился в тумане. Взошло солнце, но все вокруг оставалось таким же серым и расплывчатым: пихты по‐прежнему плыли сквозь марево, развернув ветви, словно тяжеленные крылья, которые не колышет ни единое дуновение. Янек пробрался сквозь туман и поднял железную дверь. Спустился по лестнице и лег на матрас. В землянке было темно. Он встал и попробовал развести огонь: дрова оказались сырыми. В конце концов ему все‐таки удалось их поджечь, он лег и взял большой том “Виннету – краснокожий джентльмен”. Но читать не смог. Глаза сомкнулись, тело и сознание сковала усталость… Он погрузился в глубокий сон.

      2

      Следующий день он провел в своей норе. Перечитал ту главу книги, где Верной Руке, привязанному к столбу перед казнью, удалось обмануть бдительность краснокожих и бежать. Это было его самое любимое место. Он испек на углях картошки и поел. Труба плохо вытягивала, и вся землянка наполнилась дымом, разъедавшим глаза… Янек не решался выходить. Знал, что снаружи одному будет страшно. А в своем укрытии он чувствовал себя в безопасности.

      Доктор Твардовский пришел с наступлением темноты.

      – Добрый вечер, Верная Рука.

      – Добрый вечер, папа.

      – Ты не выходил?

      – Нет.

      – Тебе не было страшно?

      – Мне никогда не страшно.

      Доктор печально улыбнулся. Он казался старым и уставшим.

      – Мама велела, чтоб ты молился.

      Янек подумал о братьях. Мама много за них молилась.

      – А зачем молиться?

      – Просто так. Делай, как сказала мама.

      – Хорошо.

      Врач остался с ним на всю ночь. Они почти не спали. Но говорили мало. Янек спросил только:

      – А почему ты тоже не спрячешься?

      – В Сухарках много больных. Тиф, знаешь ли… Где голод, там и эпидемии. Я должен быть с ними, Верная Рука. Понимаешь?

      – Да.

      Всю ночь врач поддерживал огонь в очаге. Янек не смыкал глаз, наблюдая, как поленья сначала краснеют, а потом чернеют.

      – Ты не спишь, мой мальчик?

      – Нет. Папа…

      – Да?

      – Сколько это будет продолжаться?

      – Не знаю. Никто не знает… Ни один человек.

      Вдруг он сказал:

      – На Волге сейчас великая битва…

      – А где это?

      – На Волге. Под Сталинградом… Люди сражаются за нас.

      – За нас?

      – Да. За тебя, и за меня, и за миллионы других людей.

      Дрова горели и потрескивали, превращаясь в золу.

      – А как называется эта битва?

      – Сталинградская. Она длится уже несколько месяцев. И никто не знает, сколько еще она будет продолжаться и кто в ней победит…

      Уходя на рассвете, доктор сказал:

      – Если с нами что‐нибудь случится, с твоей мамой и со мной, ни в коем случае не ходи в Сухарки. Продуктов тебе хватит на несколько месяцев. А когда кончатся и если заскучаешь от одиночества,

1

Землянка (польск.). – Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примечания автора.