Рассыпающийся мир. Аня Ветрова

оставался таким же холодным.

      – Почему ты сразу не сказал? – глухо выдавил из себя Роглан.

      Джулит посмотрел в пол и не решился поднять глаза на него. Только тихо ответил:

      – Хотел сам разобраться.

      – Сам разобраться… Несносные дети… – только и пробурчал Роглан, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

      Джулит не нашелся, что сказать на это, предпочел не лезть со своими оправданиями. Тем временем заговорил Говард, обратившись к оракулу:

      – Что думаете об этом, апа?

      Тот только сложил руки, уперев пальцы, но ничего не говорил. Понять точно обеспокоила его эта ситуация или нет оказалось сложно, но видно было, как глубоко Ольтус задумался. Говард не стал более беспокоить его, и сам предпочел никак не комментировать услышанное.

      Голос неожиданно подала Рорхильда:

      – Прежде я слышала о чем-то подобном.

      – Не начинай, Хильда, – вздохнул Роглан. – Уверен, это очередная байка.

      – Байка или нет, но она во многом совпадает с тем, что рассказал Джулит.

      Роглан снова вздохнул, отдав всю ситуации в руки обожаемой сестры. Она же не преминула сразу пуститься в объяснение.

      В молодые годы, когда было решено, что наследие великих Ро перейдет Роглану, а не его старшей сестре, она сбежала из дома. Скиталась в разных уголках Тандерума, оставаясь то там, то тут. Временами Рорхильда даже не запоминала, как ноги приносили ее в какие-то закоулки, как она оказывалась в случайных компаниях, вела разговоры.

      И в один день завсегдатаи одной таверны, где она решила пообедать, рассказали ей историю девочки-сироты из их родной деревни. Она всегда считалась странной. Ее мать была на удивление совсем некрасивой женщиной, и поэтому для жителей оставалось загадкой, как в один миг та оказалась беременной. Еще странней прошли роды. Сильная и цветущая женщина за какую-то половину дня полностью увяла, розовые щеки побледнели и впали, а взгляд практически омертвел. К утру ее нашли мертвой.

      – Тогда знахарь наш чуть не утопился. Все драл на себе волосы и уверял, что когда уходил, она была в порядке, – пояснял рассказчик, допивая остаток хмельного в стакане. – Может быть, он был и прав.

      Девочка первое время жила у недавно родившей соседки, но позже ее было тесно держать в чужом доме, и она вернулась в родительский дом. Жители по очереди ночевали с ней, местные женщины учили ее плести корзинки и вести хозяйство по дому, помогали освоиться.

      Но в одной вещи жители не могли помочь ей – девочка владела магией огня. В их деревне не водилось магов, никто даже близко не представлял, как развивать подобный дар. Поэтому со временем ее стали бояться. И пусть продолжали помогать и общаться с ней, страх этот не могли спрятать в глубине душ. Девочка это чувствовала, но приняла все, как есть.

      – Когда же она повзрослела, у нас в деревне появился мужчина. Спросил о ней, а когда нашел, перед соседками ее объявил – мол, отец я твой, – мужчина стукнул стаканом по столу, призывая официантку наполнить пустоту