Селфи с римским фонтаном. Наталья Солнцева

это она? Незнакомая комната, обставленная чужой мебелью, пестрый ковер на полу, что-то надоедливо гудит…

      Она привстала и как подкошенная упала обратно на подушки. От слабости кружилась голова и подташнивало.

      Отдаленный гул внезапно смолк. Лера со стоном опустила веки: льющийся из окна свет резал глаза. Раздались чьи-то шаги, каждый отзывался болью в висках.

      – Привет!

      Она вздохнула, окончательно просыпаясь.

      На пороге показался ее бывший ухажер Сема Марцевич, с подносом, на котором стоял завтрак: омлет, тосты и чай с лимоном. К горлу подкатил ком.

      Сема смотрел на нее с жалостью.

      – Есть будешь?

      – Убери…

      – Ты всю ночь горела, – сказал он. – Наверное, промокла вчера под дождем, простыла. Врача вызвать надо.

      – Мне на работу… Который час?

      – С ума сошла? У тебя температура под сорок. Звонить в поликлинику? Ничего, что адрес другой. У меня там знакомая, больничный даст без проблем.

      На тумбочке у кровати стоял стакан с водой, валялась разорванная упаковка таблеток. Видимо, ночью она пила лекарства… но ничегошеньки не помнит.

      – Я тебе аспирин давал, – сообщил Марцевич. – И парацетамол. Ну, звонить врачу?

      Щеки Леры покраснели, а волосы спутались, но она все равно нравилась Семену, даже в таком неприглядном виде, и он с ностальгией вспомнил об их прошлых отношениях. Прежняя страсть, уснувшая в нем, казалось, безвозвратно, вновь заявила о себе.

      – Не-а… Отвези меня домой.

      – Тебя же уволят, чудачка! За прогул.

      – Попрошу денек за свой счет…

      – С температурой одной нельзя. Вдруг хуже станет?

      Он поставил поднос с едой на тумбочку, приложил ладонь к ее лбу. Как огонь…

      – Что это… гудело?

      Сознание Леры, расколотое на множество острых граней, цеплялось хоть за какой-нибудь факт.

      – Миксер, наверное. Я омлет взбивал. Попробуй…

      – Не могу…

      Она скривилась. Никакой еды, от одного запаха дурно. Кажется, у нее действительно жар. С детства, стоило ей заболеть, как аппетит отбивало напрочь.

      – Будешь лежать у меня, пока не поправишься, – решительно заявил Марцевич. – Температура спадет, тогда я поеду в мастерскую. Я сам себе хозяин.

      Он присел на краешек кровати, протянул ей чашку с чаем. В густом настое плавали желтые дольки лимона.

      – Может, глотнешь?

      Лера села, обнаружив на себе просторную белую футболку хозяина. Смутно вспомнились вчерашняя ванна, коньяк… и провал в душную черноту. Она взяла чашку обеими руками и осторожно отхлебнула. Чай был крепкий, сладкий, с привкусом лимона… Ее бросило в пот.

      – Между прочим, ты бредила.

      «Вот это совсем уж некстати! – подумала Лера. – Угораздило меня под дождь попасть, вымокнуть и простудиться».

      – Теперь я все твои тайны знаю, – усмехнулся Марцевич. – Значит, ты с Артуром роман крутила?

      Она молчала, лихорадочно соображая, что такого она могла сболтнуть ночью, мечась в жару. Да что угодно. Имя точно называла, раз Сема