За что сражались советские люди. Александр Дюков

Женевскую конвенцию положения не менял. Именно на это обратил внимание глава абвера адмирал Канарис, который в протесте, направленном начальнику ОКВ, писал:

      «Правовое положение следующее: Женевская конвенция о военнопленных не действует между Германией и СССР, поэтому действуют только основные положения общего международного права об обращении с военнопленными. Эти последние сложились с XVIII столетия в том направлении, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, а только мерой предосторожности, единственная цель которой заключается в том, чтобы воспрепятствовать военнопленным в дальнейшем участвовать в войне. Это основное положение развивалось в связи с господствующими во всех армиях убеждениями, что с военной точки зрения недопустимо убивать или увечить беззащитных. Кроме того, каждый военачальник заинтересован в том, чтобы быть уверенным, что его собственные солдаты, в случае пленения, будут защищен от плохого обращения»¹⁸⁸.

      Однако советские военнопленные были защищены не только общими международно-правовыми нормами, о которых писал адмирал Канарис; они попадали под действия Гаагской конвенции, которую Россия в свое время подписала. Эта конвенция сохраняла свою силу и без подписания Женевской конвенции, о чем были осведомлены все, в том числе и немецкие военные юристы. В немецком сборнике международно-правовых актов, изданном в 1940 году (то есть именно тогда, когда планировалось нападение на Советский Союз), указывалось, что Гаагское соглашение о законах и правилах войны действительно и без Женевской конвенции¹⁸⁹.

      Но и это было не все; подписавшие Женевскую конвенцию государства принимали на себя обязательства нормально обращаться с военнопленными вне зависимости от того, подписали ли их страны конвенцию, или нет¹⁹⁰. В этом случае в случае германо-советской войны беспокойство могло вызвать положение немецких военнопленных – ведь Советский Союз Женевской конвенции не подписал! – а попавшие в плен красноармейцы могли быть спокойны за свою судьбу.

      Таким образом, советские военнопленные никоим образом не были поставлены вне рамок международного права, как это утверждают сейчас на каждом углу; они были гарантировано защищены общими международными нормами и Гаагской конвенцией, чья действенность была доказана Первой мировой. Существовала также и возможность, что к ним будут применены нормы Женевской конвенции.

      Пытаясь обеспечить своим пленным солдатам максимально надежную защиту, советское правительство сразу после немецкого вторжения сделало недвусмысленный жест. Уже на четвертый день войны, 27 июня, Советский Союз выразил желание сотрудничать с Международным комитетом Красного креста. Еще через несколько дней, 1 июля, было утверждено «Положение о военнопленных», которое строго соответствовало положениям как Гаагской, так и Женевской конвенций. Немецким военнопленным гарантировалось достойное обращение, безопасность и медицинская помощь. Это «Положение» действовало всю войну, причем